Что произошло на этот раз?

13 сентября в редакцию гомельских «Сильных новостей» прислали видео, в котором учительница кричит на ученика четвертого класса с партой в руках. Дословно она сказала мальчику: «Тресну, а потом посмотрим. Я пойду в тюрьму, а тебе пи**ец будет».

Педагогом, который сорвался, оказалась 56-летняя учительница высшей категории Людмила, её стаж работы с детьми – 37 лет. Сама она объяснила свой поступок так: «Вы знаете, одно на одно [наложилось]. И мое состояние здоровья, и усталость, и ребенок явно провоцировал. <...> В пересменку успела съездить покормить больную лежачую маму, на свои уколы уже не успела. Прибежала в школу – и пришла в этот четвертый класс… А там… Ну, дальше вы уже знаете». Педагог говорит, что сорвалась, потому что ребенок ругался в ее адрес. Но есть еще одна версия: мальчик якобы поставил учительнице подножку.

Сразу после того, как это видео разошлось по СМИ, Людмилу уволили из школы по статье. Уже на следующий день педагога восстановили в должности – по личному распоряжению президента страны. А вот директора школы – уволили. Лукашенко не просто вернул работу учителю, он также отчитал за ее поспешное увольнение премьер-министра и министра образования.

Теперь часть общества в гневе и винит президента за его поступок, потому что считает поведение Людмилы недостойным учителя. Другая часть наоборот, считает, что учителя ни в чём не виноваты. KYKY предлагает не упрощать эту ситуацию и смотреть на вещи более глобально. Объясняем, о чем в этой истории все напрочь забыли, и в чём реальные десять причин произошедшего.

Причина первая. У беларуского ученика нет психологической поддержки

«Психолог в школе или в ССУЗе – это многогранный актер. Поневоле он играет роль молниеносного курьера, детского пастуха, блюстительного патруля, местячкового аниматора и агитатора установки пожарных извещателей». Так KYKY описала свою работу школьный психолог, которая получает 120 рублей и должна разрываться между попыткой выжить на эти деньги и попыткой спасти других людей.

Вторая проблема психологов в школах – качество их образования: «Психфаки не выпускают готовых специалистов – университеты плодят психологов-теоретиков». В Беларуси школьный психолог – что-то вроде декоративной мебели, которую изо дня в день заваливают бюрократией (невменяемым количеством бумажной работы) и иногда даже «просят» сводить детей в кинотеатр, а на выходных обзвонить или обойти все проблемные семьи.

Удивляться, почему к такому специалисту не выстраиваются в очередь проблемные дети, не приходится. Дети не рассматривают возможность рассказать о своих душевных переживаниях бюрократу, который отбывает в их школе принудительное распределение. Как итог – школа едва ли осведомлена, что у условного Гены из 7 «В» пошатнулась психика, и уже завтра он может прийти в класс с ножом или задуматься о суициде. А когда трагедия случается, учителям остается развести руками и в голос сказать: «Как можно было догадаться? Он был таким хорошим мальчиком!».

Причина вторая. Пилот знает, как реагировать на теракт в самолете, а учитель – нет

Если у учеников есть хотя бы номинальный шанс получить психологическую помощь (вдруг школьный психолог окажется не декоративным) – то учителям и эта привилегия недоступна. Для них психолог банально не предусмотрен, как это делается в Европейских школах.

После случая в Гомеле в сети появилось много постов с поддержкой учительницы, которая сорвалась на ученика. Но были и те, кто считает, что учитель не имеет морального права выходить из себя при детях.

«Конечно же, нельзя ставить подножку учителю. <…> Безусловно, нельзя заниматься буллингом. <…> Безусловно, детей надо ставить на место, чтобы не садились на голову. Но! У учителя сдали нервы и она сорвалась –  а она не имела права этого делать», – написала в Facebook журналист Ольга Ерохина.

Не будем разбираться, имеет ли право учитель проявлять эмоции, и на каком уровне – вывести единую формулу дозволенных эмоций будет невозможно. Но одно точно: у учителя нет скрипта, по которому он должен действовать, если урок идет не по плану. Пилоты любых самолетов обучены, что поэтапно делать в чрезвычайных случаях. В школах для учителей никто не придумал такого алгоритма. Например, американский учитель рассказал TUT.by, что в проблемной ситуации педагог сразу вызывает администрацию, если ему мешают вести урок – в некоторых классах для этого установили специальную тревожную кнопку. Учителя в Америке знают: успокаивать проблемных детей – это не их задача. Наши педагоги работают по схеме «с высоты моего опыта или опыта моих коллег». Они сами решают, как правильно реагировать на неудовлетворительное поведение детей, но их действия могут провоцировать еще большую агрессию – как итог, случаются нервные срывы. И у учителей, и у учеников. А как с ними справляться – никто не объясняет.

Причина третья. Беларуский учитель обязан самостоятельно успокаивать весь класс

Начнем с опыта иностранных школ: «Очень сложным младшеклассникам назначают отдельного учителя, который весь день находится рядом с таким ребенком и помогает ему контролировать поведение. Кроме того, в учебных заведениях есть специальные комнаты, где ребенок может успокоиться и проанализировать свое поведение», рассказывает TUT.by беларуска, которая работает учителем в Америке. О похожей практике упоминает беларуска, которая устроилась педагогом в Швеции: «Когда я только пришла в школу, мне дали класс, где были дети с синдромом дефицита внимания и гиперактивностью. <…> Cоциальный педагог первую неделю ходила со мной к ним на занятия. Причем на уроках она сидела не как контролирующий орган, а как мой помощник – человек, который может подстраховать в любую минуту». И еще один пример от беларуски-учителя в Германии: она рассказала, что там некоторым проблемным ученикам «дают» воспитателя, который ходит с ними на все уроки, следит, чтобы никто никому не навредил, ни с кем не дрался.

Вернемся в беларускую школу. Один учитель на 30 детей (по нормам не должно быть больше 20 учеников – в младших – и 25 – в старших классах) без какой-либо поддержки. Максимум – директор или завуч, которые могут отчитать школьника на совете профилактики или вызвать в школу родителей. Решает ли эта мера публичной порки настоящие проблемы социализации или поведения ребенка? Маловероятно. Государство практикует такие методы и на более глобальных уровнях – например, в судебной практике. Кроме страха или ненависти к системе это не вызывает ничего.

Причина четвертая. В беларуских школах все проблемы решаются косметически

Вспомним, как система образования «отработала» трагедию в Столбцах, где ученик убил учителя и одноклассника: «В нашей школе [в Гомеле] устанавливают турникеты – это единственное последствие трагедии в Столбцах, которое я вижу. Где-то там, в Минобразования выпустили 904-ое постановление, согласно которому кто-то принимает какие-то меры, чтобы предупредить подобное. Но до меня, реального учителя, доходят только турникеты», – рассказал KYKY учитель из Гомеля. Никакой работы в классах, с учителями, никаких внутренних реформ не было – в школах просто установили более жёсткую пропускную систему. Нападавшего школьника осудили на 13 лет. Но проблема осталась: ученики и учителя всё ещё за закрытыми дверями, и их конфликты всё ещё никак не предупреждаются и не решаются.

На этот раз в школе Гомеля, где учитель сказала ребенку: «Тресну, а потом посмотрим! Я пойду в тюрьму, а тебе п***ц [плохо] будет!», – уволили директора, о котором хорошо отзывались и родители, и учителя.

И третий, более давний громкий случай: на уборке картофеля в Молодечно погибла 14-летняя школьница, после этого наказали нескольких чиновников, сместили директора школа, уволили двух учителей и наказали их двумя годами ограничения свободы – без направления в тюрьму. Все эти случаи свидетельствуют о том, что государство умеет наказывать, но не способно рефлексировать. Как подобные меры помогают предотвратить аналогичные трагедии в будущем? Никак. В институте школы ничего не меняется.

Причина пятая. Власть официально признаёт розги

«Здесь воспитывают унижением и ненавистью при поддержке государства, обходя законодательную власть», – написала в Facebook дизайнер интерьеров Вера Прохорова, когда узнала о восстановлении учителя из Гомеля в должности. Оспорить ее слова сложно: в стране официально признали, что непослушных детей учителям можно бить. Об этом заявил человек, который уже много лет является первым лицом государства: «Да я на месте этого учителя голову бы отвернул щенку какому-то».

Манера президента никого уже не удивляет – Лукашенко качает страну на качелях своих личных решений уже больше 20 лет. Но ролевая модель срабатывает и на школьном уровне: никто не ведет диалог, не привлекает к решению профессионалов, не обращается за иностранной экспертизой. Тот, кто выше и сильнее, наказывает того, кто ниже и тише. Учительница, которую восстановили на работе после её матерного срыва по личному требованию президента, получает карт-бланш вести себя так и дальше.

Верхушка власти сознательно задает неверную модель отношений учителя-ученика. Более того: сегодня эту учительницу «спасли», но это не гарантирует, что завтра другого учителя выгонят из школы за любой другой проступок. Так что власть не просто демонстрирует, что решения могут спускаться «сверху», но даже не старается делать вид, что решения системны, в них есть какая-то логика.

Причина шестая. Никто не получает фидбэк от учеников об учителях и школьной программе

Знания по предмету часто зависят от характера учителя и того, как он преподает предмет. Если математик делает это неинтересно или слишком строго – скорее всего, его ученик будет плохо разбираться в геометрии. Согласитесь, у многих были истории, когда при переходе из одной школы в другую вы теряли (или находили) интерес к предметам, потому что новые учителя-предметники вели себя иначе.

А теперь представим, что в беларуских школах ввели рейтинг и ученики могут ставить своим педагогам оценки. Анализируя итоговые рейтинги, администрация школы получает возможность оценивать результаты работы каждого учителя. Теперь они может переставлять педагогов с младших классов на обучение старшеклассников, потому что со взрослыми детьми он справляется лучше. Или снижать нагрузку учителю, который явно не справляется с 17 уроками в неделю. Или забирать у него классное руководство, чтобы дать больше часов преподавания своего предмета – потому что дети обожают его уроки химии. Другим же учителям, которые лучше проявляются в роли менеджеров, наоборот можно давать класс в руководство.

Рейтинг – отличный инструмент, который помогает структурировать работу школы. Мы не призываем опираться в оценке работы учителей только на него. Но школа 21 века все же должна заботиться об интересах своих потребителей – то есть детей. Подростки уже замечают, что им смешно в 9 классе на уроке информатики изучать текстовый редактор Word. Если и дальше продолжать делать вид, что все в порядке, для детей нового поколения школа будет все больше похожа на лагерь для пленных.

Причина седьмая. Никто не учитывает, что такое поколение Z

Нынешний график учебы не подходит современным детям с их клиповым мышлением. И загонять их в систему, которая была разработана еще для советских детей, очень недальновидно. Для современных детей урок длительностью 45 минут – это слишком много. 6-7 уроков в день лишь рассеивают их внимание, и информация по многим предметам просто не усваивается. Эти проблемы усугубляет учитель, который часто просто выступает дублёром учебника, который ребенок мог прочесть дома сам. Итог – ребенку неинтересно.

Причина восьмая. Родители думают, что учитель – это и психолог, и географ, и мать и отец

«У пекаря задача – печь, у врача – лечить людей. У учителя – патриотизм, творческий потенциал, креативное мышление, образование. Не кажется ли вам, что это как-то дофига?», – говорит KYKY учитель из Гомеля.

Юная учительница из Минска описала KYKY эту проблему детально: «Мне могут позвонить среди ночи, потому что нужно собрать детей на какое-то мероприятие. Например, в 10 вечера ты чиллишь в баре, тебе звонят и говорят, что завтра какое-то дико важное государственное мероприятие, на которое нужно организовать посещаемость». Кроме промоутирования государственных мероприятий учителя несут ответственность за детей, общаются с милицией вместе с родителями, если ребенок решил прогулять уроки и вляпаться в какую-нибудь историю.

По данным Белстата, средняя зарплата беларуских учителей – примерно 900 рублей. Реальный учителя говорят, что «в лучшие месяцы за уроки вместе с классным руководством – 500 рублей». Разве это та зарплата, которая позволяет обществу, милиции, системе требовать от узкопрофильного специалиста быть отцом, матерью и аниматором для толпы детей?

Причина девятая. Учителю не говорят, что входит в его обязанности

Одна из глобальных проблем школьной системы – контракт учителя: «Договор учителя составлен так, что он всегда неправ – просто потому что в нем помимо прочих есть пункт «и другие распоряжения администрации». Я хочу, чтобы у меня была презумпция невиновности, которая позволяет не отчитываться, почему, например, я не проконтролировал половую жизнь Маши из 11 «Б», которая забеременела», – рассказывает KYKY учитель из Гомеля. И он прав: пока Министерство образования не расшифрует, какие именно обязанности входят в «распоряжения администрации», родители будут требовать от учителей слишком много, а учителя будут делать то, за что им по факту даже не платят. И рисковать рабочим местом – размытый контракт дает возможность руководству делать сотрудника де-факто виноватым.

Причина десятая. В школьных трагедиях ищут виновного, но виновных нет

В срыве учителя из Гомеля нет однозначно виноватых – нельзя сказать, что виновник – сам педагог, ученик или президент, который после скандала восстановил учительницу в должности. Общество, которое разделилось на два лагеря, в одном из которых хейтят школьника, а во втором  – учителя, не видит сути проблемы.

И в трагедии в Столбцах, и в ситуации с учительницей из Гомеля, которая наорала на ученика, виновата система, которую нужно менять уже «вчера», потому что от нее уже не первый год несет нафталином, и которая начинает производить жертв этого механизма. Не нужно быть пророком, чтобы предречь другие случаи публичный срывов беларуских учителей и учеников. В кого будем бросать палки в следующий раз?