«Мягкая, робкая, молчаливая» – так Шихман описывает Тихановскую перед началом интервью, олицетворяя ее с Беларусью. Позже Ирина поймет, что и Светлана, и наша страна уже давно не робкие, а с настоящим характером. Дальше – только цитаты Светланы. 

Про личную охрану и межгосударственный розыск 

«Это добрый жест литовской стороны – я не оплачиваю охрану <...> Так как в Беларуси нет правосудия, статьи лепят всем подряд, был бы человек, а статья найдется (это как никогда актуально для Беларуси), то ничего не значит. Это не та статья, за которую надо переживать». 

Про детей, которые до сих пор не знают, чем занимается их мама 

«Я живу с детьми, они здесь ходят в школу. Я одна у них осталась <...> Домой хотят очень, особенно старшая дочь. Она каждый вечер спрашивает: «Где мой папа?»
Я говорю ей, что папа в командировке. Я думаю, что старший сын знает – мы с ним об этом не говорим, но думаю, что моя «сказка» про командировку ему уже не катит, скажем так. У него есть доступ к ютубу, он знает, что происходит. Он порой уже вместо меня сестру успокаивает: «Папа скоро приедет. Не волнуйся». Когда им в школе дали задание написать сочинение про Беларусь, он написал про то, что у нас на самом деле происходит – его глазами. Мы никогда с ним это не обсуждали, для него папа тоже был всегда в командировке. Я думала, что он все это недопонимает, но оказывается, все понимает. И все описал, как видел. Что у нас президент, которого не любят люди. Что всех бьют и убивают. Но про маму там ничего не было – не уверена, понимает ли он мою роль. 

Пятилетняя дочь все равно не поймет, чем я занимаюсь. Травмировать ее рассказом о том, что папа в тюрьме – не стоит. Это не ее проблемы. У нее скоро день рождения будет, ей папа обязательно подарит подарок – куклу <...> А со старшим сыном...Может и стоит. Но для меня это больная тема. Не хочется ребенка травмировать. Он очень нежный». 

Про Сергея Тихановского, который сможет быть мужем президента 

«Вы знаете, у нас были достаточно разные ситуации в семейной жизни, из которых мы выходили. И я думаю, что мы справимся и с этой ситуацией тоже, если так окажется, что мы будем разными людьми. Хотя сильно-то все равно человек не меняется. Тот костяк, который был, те основные чувства, которые в тебе, – ну куда их? Я его как любила, так его и люблю. Если он выйдет, не знаю… Чего бояться? Слишком обозленным? Каким?

<...> Когда я думаю о муже, у меня каких-то лидерских качеств именно по отношению к нему не возникает. Я знаю, что он выйдет и все возьмет в свои руки опять. А я спокойно отойду на второй план в борьбе, если она еще нужна будет. Мы же надеемся, что мы победим – и тогда мы просто будем плечом к плечу строить будущее Беларуси, понимаете? Чего бороться-то?

[Вопрос от Шихман: «Смог бы Тихановский быть мужем президента?»] Мужем президента? Да. Смог бы. Куда денется?»

Про то, что будет, если народный ультиматум, до которого осталось три дня, не состоится 

Это не ослабляет позицию народа, их волю. Понимаете? Я всего лишь озвучила то, чего просит народ, чего просят беларуские люди. Я и так слишком долго сглаживала, понимаете? Это был посыл от людей: давай-ка уже дедлайн для чиновников. Сколько уже можно? Ну а что не получится? Всё получится. Мы знаем, что белорусы хотят этого, мы боремся <...>

[Вопрос от Шихман: «Но ведь вы не управляете этим ультиматумом?»] А вы что, считаете, что я сама какую-то работу веду в Беларуси? У нас всё сейчас основано на самоорганизации. Я что, дворовые чаты ходила организовывала? Нет. Я что, организовывала рабочую группу «Белые халаты» медиков? Нет. Бабушек организовывала, которые выходили? Нет. Всё сами. Поэтому я несу ответственность, и каждый человек сейчас в Беларуси несет ответственность за перемены, которых мы так ждем. Это не на мне, не на нём, а на всех. Если ваше желание достаточно сильное, если ваша воля к переменам сильная, то у нас всё получится. Случиться может всякое. Я говорю: я не уверена, но верю, как верит каждый белорус. Как бы там ни пошло, мы будем продолжать бороться». 

Про насилие над беларуским народом и беседу в кабинете ЦИКа

«Когда начали появляться фото избитых, видео, как люди кричали. Когда очевидцы рассказывали, что полы на Окрестина были залиты кровью… Это был самый страшный момент. Больше 15 тысяч человек забрали в изоляторы, когда они начали выходить, мы осознали весь масштаб ужаса, который произошел <...> Людей били, отрезали им волосы… Меня начал накрывать ужас. Фальсификация выборов для людей начала отходить на второй план. 

[Вопрос от Шихман: «Вы плакали?»] Я уже была в Литве в этот момент. У меня и так было психологически состояние ужасное – ты просто не веришь, что это происходишь. 

<...> Я когда-нибудь расскажу историю, как я выезжала, что было в ЦИКе. Как на меня это повлияло психологически. Нашлись...Хорошо, что со мной рядом были люди, которые доступно мне объяснили, что это не моя вина, что людей бьют. Это только режим, только выполнение преступного приказа – ни один человек на улице не виноват».

За несколько недель до выборов KYKY разговаривал со Светланой о детях, муже и ее роли в политике. Прочитайте этот материал, если вам интересно следить за развитием политических персонажей: «Всё зашло слишком далеко». Говорим с Тихановской, о чём она молчала, пока не признала свои амбиции».