Один госсектор заражает своими проблемами другой

Сейчас ситуация в экономике сложная и неопределённая – лучше всего ее характеризует слово «хрупкость». Даже заголовок нашей встречи – «Беларусь-2030» – про что-то очень далекое. Что у экономических агентов, что у «власти» горизонт планирования чрезвычайно сузился. Сейчас можно говорить, что краткосрочная перспектива – это лишь месяцы, долгосрочная – год, может, два. Дальше что-либо прогнозировать невозможно.

Беларуская экономика вошла в 2021-й уязвимой со всех сторон. Она как хронический больной, у которого периодически обострялись разные заболевания, но с ними еще можно было побороться, а потом резко обострились сразу все. И непонятно, за что хвататься – хорошего решения уже нет. Экономика довольно прочно погрязла в ловушке низких темпов экономического роста в отсутствии каких-либо структурных изменений. Это случилось еще после кризиса 2015-2016 годов. 

Осознание того, что изменения нужны, росло, но страх того, что при их запуске ситуация станет катастрофической, был больше. Это как выдернуть одну костяшку домино – посыпется все, и ты не сможешь управлять процессом, который сам же запустишь. Страх накапливался регулярно, но к осени прошлого года лица, принимающие решения в беларуской экономике, начали себя успокаивать тем, что все хорошо, – это не так. 

Источников экономического роста нет. Возможности для этого роста тоже сильно сокращаются. Резко изменилась ситуация на рынке труда. И это при том, что Беларусь начала терять квалифицированные кадры задолго до эмиграции, вызванной физической небезопасностью людей, угрозами преследования и так далее. Хотя сейчас тренд изменился: если раньше главными местом для уезжавших была Россия, то сейчас это главным образом Запад.  

Сейчас речь идет даже не о том, состоится ли масштабный экономический кризис в долгосрочной перспективе, а скорее, каким образом он пройдет.

Это вопрос не «будет ли?», а «как будет?». Думаю, это осознание постепенно овладевает и теми, кто управляет экономикой в Беларуси.

Фактически сейчас у нас происходит следующее: один сектор заражает своими проблемами другой – и этот механизм поддерживается [властью]. Ужасное финансовое положение предприятий, в котором они оказались после модернизации, девальвации, случившейся в прошлом году, требует постоянной денежной поддержки. И эта поддержка уже всерьез угрожает системной стабильности банковского сектора. Он фактически «кормится» с руки Нацбанка.

Эвтаназия убыточных заводов

Очень важная мысль: высвобождение сотен тысяч человек из непроизводительных рабочих мест – это не угроза, а возможность. До осени позапрошлого года (помимо экономической политики властей) логика идущих поневоле структурных изменений приводила к тому, что госсектор регулярно (уже лет 8-9) терял занятость. И это было ресурсом для развивающегося частного сектора. Примерно к началу 2020-го мы подошли мы к тому моменту, когда мирное сосуществование частного и государственного секторов должно было чем-то закончится. Кто-то из них должен был начать каннибализировать другого. 

Для дальнейшего развития частного сектора требовалась сознательная эвтаназия мертвых промышленных гигантов, которые становились ограничителями роста. А частники как раз стояли на том уровне, когда экономическое развитие могло стимулироваться не только инвестициями, но и инновациями. Зарождалась новая экономика. Правда, потом коронавирус полностью изменил эту ситуацию, потому что государство бросилось спасть госсектор и пустило частников на самотек. Сейчас частный сектор находится в ужасающем положении.

Потеря госпредприятий – нормальное развитие событий. Частный сектор готов принимать людей и создавать для них рабочие места с гораздо более высокой добавленной стоимостью. Это не вызов и не страшилка – это то, что нужно делать. Нужно заниматься эвтаназией госпредприятий для того, чтобы образовывать точки роста. 

Где дно допустимой бедности беларусов

На этот вопрос нужно смотреть иначе. Я не политолог, но интересовался теорией социальных революций, связанных с экономическим развитием. Это именно то, что происходит у нас прямо сейчас: социальная революция, которая началась с электоральной революции прошлого года. 

Революции случаются не от обнищания населения – а когда происходит крах надежд. Вы только начинаете планировать свою жизнь на какую-то перспективу. Берете кредиты, решаете завести ребенка, а потом выясняется, что ваши планы рушатся. Надо срочно переходить в режим затягивания поясов и выжидания. Именно в этот момент наступают социальные перемены. Поймите, на нисходящем уровне [бедности] дна нет – это видно на примере Северной Кореи, Молдовы.

Когда люди перестанут терпеть бедность? Это уже случилось. События августа прошлого года – результат беларуской экономики. Люди крахом своих надежд были поставлены перед выбором: либо попытаться что-то изменить и вернуть себе свое будущее, либо продолжить тренд «надо валить». Сейчас совершенно реальна перспектива потери большинства трудоспособных на мировом рынке работников, которые будут поддерживать оставшихся здесь лишь денежными трансферами. 

В Беларуси всё уже случилось. Ждать дальнейших изменений из-за того, что люди будут жить беднее – глупо. Перелом произошел. Ничего нового не будет. Надежды здесь нет.

Что нужно сделать в новой Беларуси, чтобы люди стали жить богаче?

Я не устаю повторять годами одно и тоже: никакого интеллектуального вызова относительно того, что нужно делать в экономике, нет. Нет и принципиальных споров между экспертами, хоть сколько-нибудь разбирающимися в состоянии беларуской экономики. Будь то международные специалисты или отечественные, независимые или ангажированные. 

Поймите, мы – страна, которая опоздала с экономическими реформами. Лукашенко все это время выдавал за уникальный беларуский путь отказ от решения вопросов, которые стояли перед страной еще в 90-х. Какая должна быть пенсионная система, какой должна быть роль государства в экономике, какие должны быть формы собственности, система налогообложения – все эти вопросы по-прежнему не решены. Но сейчас мы можем смотреть на результаты экономического развития тех стран, которые прошли его за эти 26 лет. И, как в гипермаркете, просто «выбирать из ассортимента то, что нам нравится».

Основные проблемы экономического развития Беларуси, как бы странно не звучало, лежат в плоскостях других сфер. Восстановление законности, независимых судов, исполнение контрактов – без этих базовых вещей никакая экономика, кроме бандитской, когда появляются «решалы», невозможна. Сейчас у людей нет надежды на официальные органы правосудия, и я очень боюсь, что поневоле появятся институты, которые этот вакуум заполнят. 

Ждать ли в Беларуси возвращения «решал из 90-х»

Я лишь могу ссылаться на мнения людей, с которыми общался лично. Это как раз те люди, которые в 90-х боролись с организованной преступностью и по опыту своей работы знают, в каких условиях эта преступность начинает появляться. 

Очень важным социально-культурным фактором, в котором зарождается такая система, является «заговор молчания», как говорят в Италии. Это когда у людей при решении конфликтов любого уровня пропадает желание обращаться к правоохранительным органам. В Беларуси подобные настроения видны уже сейчас. Поэтому я призываю всех, кто еще находится в стране, обратить на этот момент внимание.

Условия для возникновения [решал] есть, но произойдет ли это – во многом зависит от желания структур, готовых занять эту нишу. Вы помните удивительный слив записи BYPOL с голосом человека, похожим на голос экс-министра внутренних дел Юрия Караева? Там шла речь о том, что главными врагами [государства] являются люди с БЧБ. А вот криминалитет – «уважает наши принципы, ведет себя лучше, чем оппозиционеры». И я очень боюсь, что в Беларуси мы увидим не классический механизм появления мафии, а ситуацию, когда выполнение функций мафии станет отхожим промыслом правоохранительных органов.

Как я понимаю из моего общения с госорганами, они тоже осознают эту угрозу. Огромные полномочия, никого остановить невозможно... Мы же знаем, что система эскалации насилия, поддержания «порядка» разрушится – и произойдет это, если будет заведено хотя бы одно дело о превышении полномочий.