«Сколько денег у самого Лукашенко – вопрос». Итоги 27 лет режима

Алехнович: За последние 27 лет выросло целое поколение. Этого времени вполне достаточно, чтобы показать или успехи, или провалы страны. Есть много примеров: Япония, Германия, которые из разрушенных экономик стали высокоразвитыми, Польша, Эстония, Чехия. Но есть и плохие примеры: Аргентина, Венесуэла. Где Беларусь на этом графике?

Гуриев: 27 лет в Беларуси – это не одна, а несколько историй. Можно увидеть успехи первых 15-20 лет, затем стагнацию и провал последних нескольких лет. Если вы посмотрите на рост в первые 20 лет режима Лукашенко – это на самом деле впечатляющий рост (около 5% ВВП). Другое дело, что во многом этот рост поддерживался Россией. По оценкам МВФ, ее поддержка в разные годы составляла около 10% ВВП. И когда рост 5% ВПП, а поддержка 10% ВВП – это, конечно, не успех. При этом все намного сложнее, чем кажется. И нельзя сказать, что если бы не было России, беларуский ВПП сокращался бы на 5% в год. Тем не менее, надо понимать, что рост беларуской экономики во многом оплачен российскими налогоплательщиками.

Последние 7-10 лет роста вообще нет. Мы наблюдаем стагнацию – это тот же застой, который мы видим в российской экономике. Модель роста, основанная на дешевых энергоносителях, кредитах из России, зашла в тупик. Неудивительно, что беларуские избиратели проголосовали против нового срока Лукашенко. 

За 27 лет можно сделать очень многое и без иностранной поддержки. В Париже есть такое выражение «славное тридцатилетие» – вся Европа восстановилась после войны. Да, был план Маршалла (программа денежной помощи Европе после Второй мировой войны – Прим. KYKY) – это были большие деньги, но не сверхъестественные. Есть еще Польша, Украина – 30 лет назад они были примерно на одном уровне развития, сегодня это страны, в которых уровень ВВП на душу населения отличается примерно в три раза. 

Алехнович: Подытоживая, за 27 лет Беларусь стала экономикой, в которой самые низкие минимальные зарплаты, самые низкие средние зарплаты, одни из самых низких пенсий, самые низкие выплаты пособий по безработице и так далее.

Плюс, средняя продолжительность жизни тоже одна из самых низких в Европе. Хотя 30 лет назад Беларусь была на одном уровне развития вместе с Польшей и Украиной. Как так получилось? Почему «островок стабильности», как любят говорить беларуские «власти», докатился до такого?

Гуриев: Ответ простой: в мире не так много недемократических режимов, которым удается создавать институты, поддерживающие экономический рост. В таком режиме власть пытается сосредоточить не только политический, но и экономический ресурс в своих руках. В случае Беларуси это, в том числе, доминирование госпредприятий – такие могут работать для обеспечивания занятости, но они плохо работают для инвестиций, инноваций и роста. Чиновники делают ошибки. 

Что касается «островка стабильности» в сравнении с Украиной – это ключевой тезис пропаганды. Лукашенко говорит: «Смотрите, у многих соседей России изменились границы, а нам удалось этого избежать». И это трудно отрицать. С другой стороны, прямо сейчас не совсем понятно, насколько Беларусь является независимой от России страной. Еще одна вещь, о которой говорит Лукашенко, – отсутствие олигархов и коррупции. Действительно, на низком уровне в Беларуси коррупции фактически нет – и это большое достижение по сравнению с Украиной и Россией. Сколько денег у самого Лукашенко – другой вопрос. Как говорят, в Беларуси есть один олигарх. 

Уже давно никто не ожидает, что Лукашенко сможет выполнить свои экономические обещания. Особенно с учетом того, что отношения с Россией напрягаются. Если вы помните, несколько лет назад Россия объявила о том, что будет осуществлять нефтяной налоговый манёвр. В 2019-м он начался, и с этого времени визиты Лукашенко в Москву или в Сочи участились.

Так много визитов мы наблюдаем, потому что каждые несколько месяцев Лукашенко нужно полумиллиарда то тут, то там. Для России это небольшие деньги, но для Лукашенко они становятся все более важными. Режим зашел в тупик. Гордиться особо не чем. 

Алехнович: До политического кризиса прошлого года, до пандемии международные финансовые организации (МВФ, Всемирный банк) давали для Беларуси самые плохие прогнозы в регионе. И ситуация не изменилась (хотя та же Польша в этом году только вырастет). Плюс, политический кризис, который «власти» усугубляют вручную, например, «Белавиа», скорее всего, станет банкротом. На что рассчитывает режим, уничтожая собственную экономику? Как он собирается жить дальше? 

Гуриев: Авторитарные режимы находятся на неправильной стороне истории, но для каждого конкретного автократа расчет совершенно другой. Политические убийства в Беларуси начались не вчера, поэтому Лукашенко никуда не собирается уходить. Его надежда в том, что ему удастся удержаться у власти, даже если это приведет к существенным потерям в экономике. Напомню, у нас есть пример Венесуэлы, где режим держится у власти с гораздо худшими результатами, чем режим в Беларуси. 10% населения покинуло эту страну, а у тех, кто остался, серьезно сократилась даже масса тела от недоедания. Беларусь – страна, будущее которой зависит от человеческого капитала. Если самые образованные уедут, это будет серьезнейшим ударом по экономическому росту. 

Конечно, Лукашенко может посмотреть на Венесуэлу, на Сирию… При помощи насилия можно удержать власть, даже если это будет сопровождаться серьезными потерями с точки зрения экономики. Когда авторитарный режим сравнивает разные опции, для него первое не рост ВВП, а власть. Особенно, если диктатор знает, что ему некуда уходить. Поэтому не нужно удивляться. 

Алехнович: Часто говорят, мол, внешние санкции не работают – опять же, на примере Венесуэлы, Кубы. Есть ли некий запас прочности у режима? Либо свои особенности, например, что Беларусь более открыта к внешнему миру, чем Северная Корея, что наши люди более сплоченные, чем в Венесуэле? 

Гуриев: Трудно предсказывать, пойдет ли Беларусь по пути Венесуэлы. Есть важный фактор – Россия. Путин занял сторону Лукашенко, даже не стал спорить с ним по поводу права гражданки Софии Сапега на свободу и правосудие. 

Это означает, что Путину нравится статус-кво, нравится тот факт, что каждые пару месяцев Лукашенко должен приезжать к нему и просить денег, – и такие деньги в российском бюджете есть. 

До тех пор, пока Россия будет считать, что этот статус-кво ее устраивает, у нее хватит ресурсов, чтобы помогать Беларуси. Другое дело, что эти деньги будут обходиться все дороже. Да и в самой России будут возникать вопросы. Особенно, если санкции, которые уже наложены, будут распространяться и на российских партнеров беларуских предприятий. Впрочем, в случае с Крымом Россия придумала создавать специальные банки и предприятия, чтобы они как раз попадали под санкции, таким образом, защищая другие компании. 

С другой стороны, Беларусь очень близка к Европе, да и Америке не все равно, что происходит у вас. Вполне возможно, что люди вокруг Лукашенко будут все больше обеспокоены тем, что попадают под санкции и теряют свои доходы. 

Еще один важный фактор: скорее всего, беларуская элита не хранит свои деньги в западных банках, потому что санкции существуют давно, а сберегает свой капитал в ближневосточных банках. Если это так, при желании американское правительство вполне может сделать так, чтобы эти банки отказались иметь дело с беларуской элитой. Ни один банк не хочет попасть под американские санкции, где бы он ни находился. 

Что сильнее всего разрушает режим прямо сейчас 

Алехнович: Правильно ли я понимаю, что в ситуации, когда режиму не до закона, когда внутри Беларуси невозможно противостоять силовым репрессиям, экономическое давление извне – единственный инструмент, который реально может что-то изменить? 

Гуриев: Я не могу предсказывать будущее. Вполне возможно, ситуация изменится без экономических санкций. Есть пример Сербии: от перехода к демократии для сербской элиты были самые плачевные последствия. Тем не менее, удалось и выиграть выборы, и защитить их результаты. Все может быть. Возможно, поддержка Лукашенко среди силовиков будет сокращаться по мере того, как будет все понятнее, что никакого дохода не предвидится. 

Лукашенко за 27 лет много раз переходил от имиджа друга Запада к имиджу друга России. За последние пару лет он перешел достаточно красных линий, чтобы больше никогда не вернуться к дружбе с Западом. Сегодня это невозможно представить, но всякие вещи бывают. Каддафи сбил целый самолет, сотни людей погибли, тем не менее, потом он смог так или иначе восстановить отношение. Хотя, в отношении Лукашенко мне все еще трудно это представить. 

Алехнович: Остановимся на самолете. Посадку гражданского боинга с использованием военного судна международное сообщество посчитало актом терроризма. Если быть откровенным, пока Лукашенко убивал своих оппонентов, пока на улицах, в тюрьмах убивали мирных беларусов – это считалось внутренними делами нашей страны. Но когда дело дошло до граждан западных стран, все мгновенно среагировали и пообещали ввести не только точечные санкции, но и секторальные. Как далеко это может зайти? Сможет ли после этого Лукашенко «перевернуть страницу»?

Гуриев: Думаю, вернуться невозможно. Западные политики подотчетны своим гражданам. Защита прав человека, политическая конкуренция не является внутренним делом стран сегодня. Эту черту мир перешел в 45-м, когда все страны подписали Всемирную декларацию прав человека – преследование политических оппонентов не считается внутренним делом каждой отдельной страны, даже если Лукашенко или Путин говорят об обратном. 

При этом у каждого западного политика есть приоритеты, это мнение граждан. Для граждан Америки, Ирландии главное, конечно, их собственная безопасность. Поэтому факт агрессии, который мы наблюдали, привел к серьезному возмущению. 

Санкции были всегда, просто после 2014-го Лукашенко сказал, что он больше не последний диктатор Европы, мол, есть и похуже, и стал играть роль посредника между Россией и Западом. Поэтому и европейские, и американские санкции были заморожены (их уже активировали). 

Завидовать Лукашенко не стоит. Надо понимать, что недемократические режимы совершают много ошибок. Мой соавтор Дэниел Трейзман два года назад написал важную статью «Демократизация по ошибке». В ней он показывает, что большое число переходов диктатур к демократиям было связано с ошибками, которые делают сами диктаторы. И это нормально, ведь диктаторам не хватает обратной связи. 

Алехнович: Санкции будут еще больше повышать стоимость дотаций для беларуской экономики со стороны России. Какой смысл будет России, кроме политического и геополитического, поддерживать этот режим? Нелегитимный и не совсем доброжелательный к самой России. 

Гуриев: У России не так много друзей-союзников. Самое главное – неважно, любит Путин Лукашенко или нет – смена режима при помощи уличных протестов Путину очень не нравится. Именно поэтому он так много сделал для создания проблем в Украине. Подумайте, какой месседж смена «власти» в Беларуси создает для российского гражданского общества. 

Путин и Лукашенко никуда не собираются уходить. К обоим есть много вопросов по политическим убийствам, по нарушению прав граждан. И даже пять миллиардов, нужные Лукашенко, – для российского бюджета вполне посильные деньги. Чтобы предотвратить возникновения у россиян надежды, что они смогут сделать то, что сделали беларусы… Лукашенко будет продолжать ездить, ему будут помогать. Как долго это будет продолжаться, не могу сказать.

«Это историческое событие». Какое будущее ждет Беларусь 

Алехнович: Чтобы восстановить экономику после смены «власти» в Беларуси, уже теперь беларуское демократическое сообщество работает над экономической программой реформ и над обеспечением экономической поддержки от международных организаций и стран. В частности, был разработан план, общая стоимость которого три миллиарда евро. Я знаю, вы читали этот план – как вы его оцениваете? 

Гуриев: Одна из проблем перехода к рынку в 90-х заключалась в том, что некоторые страны смогли обеспечить относительно безболезненный переход, а некоторые – нет. В тех странах, где переход к рынку привел к серьезным социальным проблемам, возникло отторжение реформ и приход к власти антизападных политиков. Россия – один из таких примеров.

Очень важно, чтобы после демократизации реформы проходили так, чтобы люди знали: правительство работает не для абстрактных целей стать другом Евросоюза, а чтобы конкретно беларусам жилось лучше. Поэтому такого рода планы крайне важны. 

Три миллиарда – большая сумма, прямо сейчас Лукашенко не хватает пять миллиардов. Очевидно, Беларусь также будет общаться и с МВФ, чтобы помочь реструктурировать внешний долг. Вполне возможно, будет и конструктивный разговор с Россией о реструктуризации долга перед ней. Возможно, будут и американские деньги. 

Впрочем, самое важное – это не деньги из международных организаций или госорганов Запада, а иностранные инвестиции. Мы видели в странах Центральной и Восточной Европы, как рабочие места создавались за счет интеграции этих стран в Европейские цепочки добавленной стоимости. В этом смысле у Беларуси есть будущее. 

Алехнович: Хочу немного задержаться на плане от ЕС – мне кажется, это уникальное событие для Беларуси. План поддержи, которая предназначается уже не для Лукашенко, а для новой власти.

Впервые экономическая поддержка Запада выше, чем экономическая поддержка России.

И это лишь часть помощи, первый объявленный взнос международного сообщества. Я разговаривал с экспертами из МВФ – нет потолка, все будет зависеть от потребностей беларуского бюджета. Также офис Тихановской заявляет, что сразу после смены власти надо будет провести конференцию с кредиторами, где они пообещают рефинансировать часть государственного долга. Может ли международная помощь, кроме внутреннего потенциала, действительно стать значимой, позволить Беларуси быстро восстановить экономику?

Гуриев: Я поддерживаю: уникальность этого плана в том, что он не предлагает общаться с сегодняшней властью, контролирующей Беларусь. Я был главным экономистом ЕБРР и, как международный чиновник, понимал: насколько бы нам ни нравилась та или иная власть, мы не партизаны – мы не можем общаться не с чиновниками. О таких сделках мы обязаны договариваться с госуправляющими. И это относилось ко всем международным организациям. В этом смысле такой план – действительно историческое событие. 

Да, деньги МВФ, Всемирного банка, Европейского инвестиционного банка, ЕБРР могут использоваться для поддержки инвестиций в инфраструктуры. Деньги МВФ для поддержки реструктуризации госдолга. Но рост доходов будет обеспечен частным сектором. Это самое главное – создать систему привлечения инвестиций, систему создания нового бизнеса самими беларусами. Важно, чтобы в Беларуси был хороший сектор здравоохранения, образования и так далее, но главный экономический рост будет обусловлен беларускими частными и зарубежными частными инвестициями. 

Алехнович: Вопрос от беларусов, который также муссирует пропаганда: а с какой стати международному обществу помогать нам? Бесплатный сыр же только в мышеловке.

Гуриев: Помощь со стороны России по силам России, и она еще больше по силам Европе, потому что экономика Евросоюза в десять раз больше российской. То же самое можно сказать и об американской экономике. 

Помощь развивающимся странам во всем мире – это очень небольшие деньги глобального ВВП. Многие страны взяли на себя обязательства отправлять на международную помощь 0,7% ВВП. Развитые страны хотят, чтобы у их соседей тоже была развитая экономика, потому что с соседями выгодно торговать, а не воевать: война – это очень дорого. 

Доходы среднего американца или европейца растут, если вокруг них процветающие, богатые соседи. Поэтому помогать соседу – естественное желание для западного политика. 

Еще одна важная вещь – программу МВФ нельзя навязать стране. Западные правительства, международные финансовые институты работают достаточно прозрачно. Они не могут навязать программу стране, если та не хочет ее реализовывать. Если новое правительство Беларуси сочтет программу МВФ несоответствующей ее интересам, оно просто сможет ее не подписывать и объявить дефолт по каким-то долгам. 

Миссия МВФ – построить более устойчивый мир без кризисов. Если удастся предотвратить макроэкономическую турбулентность в Беларуси, условный директор европейского департамента МВФ получит премию. 

Алехнович: Вопрос от беларусов: какова может быть глубина кризиса в Беларуси и как быстро можно будет «отбиться», допустим, до уровня экономики в 2019-м? 

Гуриев: Я остаюсь оптимистом. Если не будет ошибок, если будут привлекаться инвестиции, думаю, скорее для Беларуси вероятен польский сценарий, нежели украинский или грузинский. 

Алехнович: И последний вопрос от беларусов: можете ли вы войти в команду экономических экспертов по Беларуси, если победит демократическая коалиция? На каких условиях? 

Гуриев: Все, что я знаю о своей карьере, – зарекаться ни от чего нельзя (смеется). Но я не собираюсь принимать беларуское гражданство и отказываться от российского. Самая большая помощь, которую я мог бы оказать, – помочь сделать Россию демократической, процветающей страной.

Если хотите, чтобы KYKY выпускал больше текстов с умными героями, поддержите нашу команду подпиской на Patreon. А если вам интересны отношения без обязательств, можете сделать донат на комфортную для вас сумму прямо на нашем сайте  (окно для донатов – прямо под этим материалом).