Вы наверняка знаете, кто такая Бритни Спирс – ее хиты буквально рвали все чарты нулевых, за что она получила «Грэмми». За свою карьеру Спирс продала более 100 миллионов копий своих альбомов по всему миру. А благодаря своему второму альбому Oops!… I Did It Again Бритни попала в книгу рекордов Гиннесса как рекордсменка по продажам сингла в первую неделю в истории музыки (тираж составил 26 миллионов копий). 

Но с 2008 года Бритни Спирс не признают дееспособной – все это время она находится под опекой своего отца Джеймса Спирса, который полностью контролирует ее жизнь. Долгое время именно отец был главным опекуном певицы, но из-за проблем со здоровьем часть его полномочий в 2019-м была передана менеджеру Спирс Джоди Монтгомери.

Поклонники Спирс долгое время говорили, что опека над певицей происходит против ее воли – в 2021-м эта теория подтвердилась. 23 июня Бритни Спирс впервые за два года выступила в суде с 24-минутным заявлением. Она попросила суд прекратить опеку и рассказала, как обращались с ней ее опекуны. В том числе, Бритни заявила, что ей не дают распоряжаться ее же деньгами, что над ней издеваются, что ее заставляли принимать литий и что ей не разрешают удалить внутриматочную спираль, из-за чего она не может завести второго ребенка. После этой речи певице выказала свое сочувствие даже судья. По информации издания Variety и «Медуза» кратко рассказываем, о чем еще сказала в суде Бритни Спирс. 

Бритни начала свою речь с объяснения, почему так долго не приходила в суд: она думала, что ей снова не поверят (когда у отца Спирс начались проблемы со здоровьем, певица пыталась уговорить суд передать полную опеку над ней ее менеджеру Монтгомери, но суд Лос-Анджелеса оставил отца певицы в роли опекуна). 

На этот раз Бритни попросила суд полностью прекратить опеку над ней – без оценки ее психологического состояния. Она рассказала, что ее опекуны принуждали ее работать, даже во время реабилитации: «Напомню, в 2018-м я была в туре. Меня заставили... Мои менеджеры сказали, что, если я не поеду в этот тур, мне придется искать адвоката, и по контракту мой собственный менеджмент мог подать на меня в суд, если я не завершу этот тур». 

Затем певица рассказала, как ее заставили принимать сильные препараты: «После тура должно было пройти новое шоу в Лас-Вегасе. Я заранее начала репетировать – было сложно, я не выступала в Вегасе четыре года, нужен был перерыв. Но мне сказали, что мы не можем отклониться от графика. Я репетировала четыре дня в неделю. Фактически я сделала все шоу.  Я была не просто хороша – я была великолепна. Забавно слышать точку зрения моих менеджеров. Все они сказали, что я не участвовала в репетициях и никогда не соглашалась принимать лекарства, которые я принимаю только по утрам, а не на репетициях. 

Мэм, я здесь не для того, чтобы быть чьим-либо рабом. Я могу сказать «нет» танцевальному движению». 

Бритни рассказала, что была неделя, когда к ней относились хорошо: «Они были довольно милы и сказали, что, если я не хочу участвовать в новом шоу в Вегасе, то я не обязана. Три дня спустя, как я отказалась от Вегаса, мой терапевт усадил меня в кабинете и сказал, что у него миллион телефонных звонков о том, что я не участвую в репетициях и что я не принимаю лекарства. Все это было ложью. На следующий день он посадил меня на литий безо всяких причин. Вы можете стать психически неполноценным, если будете принимать его дольше пяти месяцев. Но он посадил меня на него, и я чувствовала себя словно пьяной. У меня не было сил. Я даже не могла поговорить с мамой или папой ни о чем. В моем доме было шесть разных медсестер, и они не разрешали мне сесть в машину, чтобы поехать куда-либо, в течение месяца. Мало того, что моя семья ни черта не сделала с этим, мой отец был только за. Все это было с его одобрения. Вся моя семья не сделала ничего». 

Бритни ежедневно заставляли проходить психологические тесты: «Потом позвонил папа и сказал, что я провалила этот тест или что-то такое. «Извини, Бритни, ты должна слушать своих врачей. Они планируют отправить тебя в домик в Беверли-Хиллз на реабилитацию. Ты будешь платить за это 60 тысяч долларов в месяц». Я час плакала ему в трубку и он наслаждался каждой минутой. Контроль над кем-то столь могущественным, как я, ему нравился, ему нравилось управлять собственной дочерью на сто тысяч процентов. Он это обожал. Я собрала чемоданы и уехала туда.

Там я работала семь дней в неделю без выходных – единственное похожее явление в Калифорнии называют секс-рабством. 

Это когда заставляют кого-либо работать против их воли, забирают все их имущество – кредитную карту, наличные деньги, телефон, паспорт – и помещают их в дом с людьми, с которыми нужно работать. Они все жили вместе со мной – медсестры, круглосуточная охрана. Они наблюдали, как я переодеваюсь каждый день, – и даже видели меня голой – утром, днем, ночью. Мое тело… У меня не было двери в комнату. Я сдавала восемь ампул крови в неделю. 

Если бы я не ходила на собрания групп поддержки и не работала с восьми утра до шести вечера, то есть по 10 часов в день, семь дней в неделю, без выходных, я не смогла бы видеться со своими детьми или парнем. Я никогда не имела права голоса в моем расписании. Они всегда говорили мне, что я должна сделать. И, мэм, я вам скажу, сидеть в кресле 10 часов в день, семь дней в неделю, это не весело... особенно когда вы не можете выйти через парадную дверь.

И вот почему я говорю вам это снова два года спустя, после того, как солгала и сказала всему миру: «Я в порядке и счастлива». Это ложь. Я подумала, что если скажу это, возможно, стану счастливой, потому что я была в стадии отрицания. Я была в шоке. Я травмирована. Знаете, притворяйся, пока не справишься. Но теперь я говорю вам правду, хорошо? Я несчастлива. Я не могу заснуть. Я так зла, это безумие. И я в депрессии. Я плачу каждый день». 

После Бритни заявила, что не понимает, как штат Калифорния, у которого были документы с прошлого судебного разбирательства, не сделал ничего, чтобы ей помочь: «Просто нанять на мои же деньги другого человека и оставить в деле отца. Мэм, мой отец и все, кто причастен к этому опекунству, мой менеджмент, который участвовал в моем наказании, хотя я говорила «нет», — мэм, они должны сидеть в тюрьме. 

Мое драгоценное тело, которое работало на моего отца последние чертовы 13 лет, пыталось быть таким хорошим и красивым, когда он так эксплуатировал его. И штат Калифорния разрешает моему отцу – невежественному отцу – забрать свою собственную дочь, которая нужна ему только в том случае, если будет работать с ним. Мне посоветовали просто пройти [реабилитацию] и покончить с этим. Они так сказали. Я даже не употребляю алкоголь — хотя стоило бы, учитывая то, через что они заставили меня пройти. 

В прошлый раз, когда я говорила с вами, будучи под опекой отца, я чувствовала себя мертвой – как будто я не имела никакого значения, как будто со мной ничего не сделали против моей воли. Вы думали, что я врала или что-то в этом роде. Я еще раз заявляю это – потому что я не вру. Я хочу, чтобы меня услышали. Возможно, теперь вы сможете понять глубину ущерба, который мне нанесли.

Я ничего не должна этим людям, учитывая, что это я кормила такое количество людей на гастролях. 

То, что я пережила, деморализует. И это главная причина, по которой я никогда не говорила об этом открыто. И главное, честно говоря, я не думала, что кто-то мне поверит. Я не лгу. Я просто хочу вернуть свою жизнь. Прошло уже 13 лет. И этого достаточно. Я так долго не распоряжаюсь своими деньгами. И это мое желание и моя мечта, чтобы все это закончилось без испытаний. Теперь, забегая вперед, я не хочу ни с кем встречаться или видеться. Я встретилась уже с достаточным количеством людей против своей воли. Я задолбалась. Все, чего я хочу, – владеть своими деньгами, чтобы это закончилось, и чтобы мой парень мог возить меня на своей чертовой машине.

Основная причина, по которой я здесь, – я хочу прекратить опекунство без проведения теста. И учитывая, что моя семья живет за счет моего опекунства в течение 13 лет, я не удивлюсь, если один из них скажет в будущем: «Мы не думаем, что это должно закончиться, мы должны ей помочь». Особенно если мне выпадет честная возможность раскрыть то, что они со мной сделали.

Я не чувствую, что могу жить полноценной жизнью. Я не обязана делиться проблемами с чужим человеком [психотерапевтом], я даже не верю в терапию – мне всегда казалось, что с этим можно обратиться к богу. Мне нужен терапевт раз в неделю – я просто хочу, чтобы он пришел ко мне домой, я не хочу ехать на терапию в Вестлейк, меня смущают все эти мерзкие папарацци, смеющиеся мне там в лицо, пока я плачу. Я не знаю, как вы принимаете решения, мэм. Но для меня это единственный шанс немного поговорить с вами. Мне нужна ваша помощь.

Кроме того, во время пандемии я целый год не ухаживала за собой. Она сказала, что все сервисы были недоступны. Она лжет, мэм. Мне год не делали маникюр – ни причесок, ни массажа, ни иглоукалывания. Ничего в течение года. И при этом я каждую неделю видела горничных в моем доме с новым маникюром. 

Я хотела бы постепенно двигаться вперед – я хочу иметь возможность выйти замуж и родить ребенка. Прямо сейчас опекуны мне сказали, что я не могу выйти замуж или родить ребенка, у меня внутри внутриматочная спираль, поэтому я не забеременею.

Я хотела бы удалить ее, чтобы попытаться завести еще одного ребенка. Но мне не разрешают пойти к врачу, они не хотят, чтобы у меня еще были дети. 

Я работала всю свою жизнь. Я заслужила перерыв. Но я чувствую, что меня опекают, надо мной издеваются, я чувствую себя обделенной и одинокой. Я устала от этого». 

После речи Бритни Спирс судья сказала: «Я, безусловно, сочувствую всему, что вы сказали, – и тому, что вы чувствуете. Я знаю, что вам потребовалось много мужества, чтобы сказать это все. Суд действительно ценит то, что вы поделились своими чувствами». Затем в суде объявили перерыв, следующее заседание назначено на 14 июля.