Пока мы разговариваем с Владимиром, в голове держится стойкая ассоциация с компанией Apple. Если верить медийной истории, обожаемую всем миром корпорацию собрали в гараже люди, у которых в начале не было ничего, кроме идеи. Такая «история успеха» полностью ложится на теорию Вайнера: нужно создавать среду для самозанятости людей, и экономика страны будет неумолимо расти. Конечно, пока идея города будущего с активными жителями, зелеными парками прямо на крышах домов и криптовалютой для оплаты фермерских помидоров вызывает скепсис. С другой стороны, эта утопия лишний раз напоминает, что пока условный житель Новогрудка, Лепеля или Минска сам не научится быть ответственным за свой подъезд, двор и город, ни в какое будущее мы не попадем.

Человек хочет жить не в мегаполисе, а в удобном дворе

KYKY: В Европе три крупнейшие агломерации — это Стамбул, Москва и Лондон. Минск как-то участвует в контексте развития агломерации?

Владимир Вайнер: Сейчас модно говорить, что города будут укрупняться и поглощать друг друга. В результате конкуренция возникнет не между странами, а между городами. Эти прогнозы красивые, но на мой взгляд, человек не стремится жить в офисе. Ему нужна своя территория. Поэтому разговоры про агломерацию в тренде, но людям реально нужно жить не в мегаполисе, а в удобно обустроенном дворе.

Когда мы говорим о городах будущего, то имеем в виду создание экосреды, соседских центров, которые построены на sharing-экономике – экономике совместного пользования. Там я могу с соседями иметь одну «болгарку» на целый дом, потому что она мне нужна раз в году в лучшем случае. Или это совместные пространства, в которых мы можем провести праздник, утренник и что угодно. Мне нравится, как в Алматы во дворе построили сцену для соседского театра, где талантливые жители постоянно ставят спектакли.

Город будущего – это сеть локальных и понятных для человека по масштабу мест. Это важно, потому что в советское время у нас не было человеческого масштаба – он был гигантским, страновым. Сегодня логика обратная: создать человеческий масштаб для жизни, горожаноориентированный масштаб.

Логика такая: житель города будущего понимает, что он может им управлять, реализовывать в нем свои таланты, монетизировать хобби, обеспечивать себе ремесленнические навыки. Там любой человек с разными возможностями может себя реализовать. Для этого сперва нужно организовать пространство – создать места, в которых возможна такая самореализация. Мы их называем соседскими центрами или community-центрами. Заодно они и формируют новые типы профессий: community-менеджеры, директора фондов местных сообществ, которые создают среду для появления некоммерческих организаций, социальных предприятий. Возможно, эти сообщества перерастут в высокомаржинальный бизнес.

Такой подход формирует новый облик среды: это вертикальное озеленение, обустройство умного города, где датчики позволяют определить уровень загруженности общественного транспорта.

Умный город – это не просто обработка данных. Это анализ с человеческим подходом, который дает городу будущее. Это все мы пытаемся воплотить в жизнь, проводя социальные стартапы в России, Казахстане и Беларуси. Таких проектов становится все больше.

KYKY: Вы считаете, что главное создать центры, а люди сами туда пойдут? Беларусов как нацию считают инертной, безынициативной.

В.В: В России тоже считают, что население пассивно. Но с нашей точки зрения не существует такого человека, у которого не было бы собственных хобби, увлечений и городского сообщества, в котором он состоит. Просто это не то, что лежит на поверхности, – собраться и выбрать нового председателя в товарищество. Кто-то в шахматы играет, кто-то кошек разводит, кто-то марки коллекционирует – все чем-то связаны. Даже из того, что мамы меняются детской одеждой, может появиться маленький sharing-бизнес. Да и вообще может появиться бесконечность микробизнесов.

KYKY: Вопрос в том, чем заинтересовать пассивную часть горожан.

В.В: Мы не считаем, что людей нужно пробуждать – они и так активны. Все состоят в каких-то сообществах: виртуальных или реальных. Самореализация зашита в разной форме в потребностях у человека. Но когда это касается каких-то управленческих вещей, людям кажется, что от них ничего не зависит. Поэтому очень важно через простые маленькие форматы показывать, что можно влиять на собственное качество жизни. Последние 100 лет истории показывали, что голос обычного человека меньше всего интересует власть, когда речь идет о глобальных вещах. Думаю, что, организовывая курсы по раздельному сбору мусора в своем подъезде, можно со временем прийти к более глобальным общественным сдвигам. Для этого просто нужно создавать пространства, где люди смогут доверять друг другу и получать поддержку.

Скверы на крышах домов и open-data. Как выглядит город будущего

KYKY: Давайте попробуем нарисовать картинку города будущего. Как он будет выглядеть?

В.В: Это, конечно, футуризм. Многие себе представляют города будущего с низким домами. Я считаю, что этажность большой роли не играет. Важно, что в шаговой доступности или на любом из этажей должны быть пространства, удобные для людей с точки зрения их образа жизни. У нас есть архитектурная студия, которая проповедует, что в любом доме на разных уровнях должны существовать общественные пространства. Если мы говорим о пожилых людях, то, наверняка, это помещения на первых этажах. Если это дом для людей среднего возраста с детьми, то там должно быть больше элементов для развлечения детей.

Важно, чтобы город будущего был зеленый. Это вертикальное озеленение, городское садоводство и огородничество, заполнение пространства крыш, территорий общественного пользования. Опыта таких зеленых городов сейчас все больше.

Также город будущего – это умный город с системой датчиков, интернета вещей, big-data и open-data. Это позволяет открывать новые социальные решения. Например, если датчики показывают, что в доме достаточно солнца в году, то можно установить солнечные панели на балконе и экономить на электричестве. Может, ее получится даже продавать и зарабатывать на этом. В умном городе минимизируют и оптимизируют расходы. Это как раз про будущее – когда совмещаются социальные проекты и технологии умных зданий.

Если говорить про транспорт, то сейчас общая тема практически всех урбанистов – это сокращение числа личного транспорта и расширение пользования общественным. При этом важно, чтобы общественный транспорт был умным. Например, нужно учитывать не только место, где человек зашел в автобус или сел в такси, но и где он вышел. В Москве чиновники всех массово пересаживают на общественный транспорт, который умнее не становится – у тебя нет гарантий не простоять несколько часов в пробке. А вот в Сеуле сделали удобную транспортную карту, по которой можно расплатиться, как в такси, так и в общественном транспорте. Причем оплата проезда происходит на выходе, что позволяет полностью узнать маршрут пассажира и спланировать трафик всего города. Поэтому они в каждом микрорайоне запускают транспорт с учетом нагрузки.

Другой пример использования big-data – это малый бизнес. Человек решил открыть кафе. С помощью открытого сервиса он может посмотреть, какие в этом районе есть кафе, какие у них чеки и маржинальность. Важно, чтобы эти данные были в открытом доступе и обновлялись в реальном времени. Это поможет людям принимать решение об открытии своего дела.

Биткоины для фермеров и возрождение деревень

KYKY: Сегодня много разговоров идет о том, чтобы строить офисы и бизнес-центры не в центре города. Где работают люди в городе будущего?

В.В: Если мы понимаем, что нужно развивать экономику за счет малого бизнеса, то это локальный бизнес, когда люди работают там, где живут. И чем больше людей работает у себя в районе, тем лучше их качество жизни и меньше нагрузка на транспортную сеть. Что для этого сделать? Сменить парадигму с поддержи гигантских корпораций и переключиться на малый бизнес. Конечно, в городе останутся большие офисы, которые будут максимально распределены в разных районах. В центре должны оставаться публичные организации, которые необходимы для предоставление услуг большинству, если их нельзя перенести в микрорайоны.

KYKY: Может, лучше развивать самозанятость в регионах, а не в столице?

В.В: Люди чаще всего едут в большие города за лучшей жизнью, потому что в маленьких нет достаточных условий. А было бы правильно и логично это все создавать в регионах. Вот в Москве построили на 20 миллионов человек один Парк Горького, недавно открыли Зарядье. Но ведь никому не хорошо от того, что весь многомиллионный город ездит в два парка. Как раз сегодня задача – это максимально распределять и создавать сервис на местах. Поэтому мы организовываем слеты социальных предпринимателей в маленьких городках. Последний был в поселке Пинега с населением в 3 500 человек. Конечно, это пока разовые вещи, но я уверен, что не должно быть так, чтобы все ресурсы стекались в одну точку. В этом смысле агломерации станут удобными для жизни, когда в них начнется обратный процесс. В России сейчас проявляются социальные проекты, продвигающие маленькие территории, обеспечивающие заработок и туристов.

Есть масштабный пример – кооператив фермеров LavkaLavka. Они объединяют сотни фермеров по всей стране, обеспечивая продукцией магазины и рестораны. Они уже вышли на тему криптовалюты!

Да что там, они уже оформили документы по созданию собственной валюты – «биокоины» – которую ввели в оборот между фермерскими хозяйствами. Сейчас они подошли к ICO. Кроме того, они собрали два миллиона долларов на то, чтобы продолжать развивать локальные производства. Есть примеры создания предприятий в маленьких деревеньках, когда через краудфандинг перечисляются деньги на то, чтобы деревня не умерла, хотя в теории развития агломераций она должна умереть. У нас одна из деревушек хотела сделать детскую площадку, а местная администрация отказалась даже землю на нее выделять, потому что поселение записано в число умирающих деревень. Тогда жители дошли до губернатора и выбили себе детскую площадку.

KYKY: Пример с площадкой очень показательный: деревни умирают не потому, что их захотели похоронить. Они умирают, потому что там нет работы и оттуда уезжают. При помощи социальных проектов можно масштабно возродить деревни?

В.В: Есть примеры, когда с появлением социального предпринимательства деревни не умирали, а наоборот развивались. Стратегии агломераций не учитывают того, что хочет видеть обычный человек. Согласитесь, сложно найти человека, который хочет жить в гигантском каменном муравейнике и полтора часа добираться на работу. Социальные проекты появляются, когда они интересны для группы людей.

Если чиновник будет ездить на общественном транспорте, он начнет принимать адекватные решения

KYKY: Получается, сегодня город живет не в интересах простого человека – он построен так, как это удобно для управления массами?

В.В: Верно. Он точно не горожаноориентированный. Для меня очень важна эта формулировка. Это критерий удобства города именно для жителей, а не для управленцев. Возможно, в ближайшей перспективе некоторые решения кажутся нелогичными. Например, может показаться нелогичным, если администрация города будет компенсировать горожанам затраты такси на бензин. Но такое решение поможет снять и проблему пробок, и проблему трафика. От этого весь город выиграет больше, чем вложит в эти скидки.

KYKY: Для того, чтобы принимать такие решения, городу нужен мэр-технократ?

В.В: Я не уверен, должен ли это быть технократ, но знаю наверняка, что мэр должен ездить на общественном транспорте. Большая проблема управления в том, что городские чиновники получают неадекватные данные. Я недавно ехал по Москве в машине с мигалкой и понял, что в Москве нет проблемы пробок, нет проблемы загруженных дорог – ничего этого нет. Все дело в том, что человек, который постоянно в этой машине ездит, совершенно по-другому смотрит на город. А таких людей тысячи, и именно они принимают решения, как жить в этом городе. Но они не знают, как сейчас живут люди, и поэтому принимают неадекватные решения. Важно, чтобы городской глава хотел получать настоящие данные, а не те, которые он хочет видеть.

KYKY: То есть пока не произойдут политические изменения, нам не стоит рассчитывать на жизнь в будущем?

В.В: В этом есть проблема. История показывает, что она развивается разными путями. Например, эволюционным, мягким – когда люди собираются и могут реализовать свои мечты. Здесь власти должны проявить мудрость и понять, что если они дадут людям возможности, от этого все только выиграют. Политические вопросы возникают тогда, когда кто-то вступает в борьбу за власть. Здесь же цель другая: мало кто хочет лезть в политику – большинство хочет здесь и сейчас жить лучше. Это история про свой двор, своих соседей.

В краткосрочной перспективе по опыту прошлого, конечно, управлять безынициативным обществом удобно. Но если мы говорим о будущем, стабильнее то общество, где есть возможность самореализации. И это не про политику, это про социальную экономику.

KYKY: Если у нас есть все возможности, сколько нужно времени для того, чтобы превратить Минск в город будущего?

В.В: Здесь вот какая штука: город будущего – это исключительно то, что существует в настоящем. Поэтому нужно ставить задачу по-другому: а что нужно сделать, чтобы развить в Минске элементы, которые проявляют в нем город будущего сейчас, и сделать их системообразующими? Развитие соседского сообщества, совместного потребления, оптимизация расходов – все это формирует новую среду. Сказать, что это реализуется через 15 лет, – это то же самое, как сказать, что через 15 лет мы придем к коммунизму. В Минске уже сегодня немало социальных проектов, поэтому его в какой-то мере сейчас можно назвать городом будущего. А дальше нужно поддерживать эти процессы. При этом важно показывать, почему это выгодно муниципалитету, почему это усиливает стабильность экономики и территории и формирует чувство причастности и патриотизма. Ведь если человек чувствует территорию своей и удовлетворен качеством жизни, это же мощнейший стержень патриотического уровня, чтобы начать жить в городе будущего.