Глава 1, речицкая. Городок нефтяников, где все друг друга знают 

Я выросла в Речице: мои родители переехали туда, когда я была во втором классе, и начали строить дом. До этого мы жили в Милограде – небольшой деревушке в Речицком районе. Речица считается городом нефтяников, но мои родители никогда в этой сфере не работали. Мама у меня заведует детским садом, а отец работал управляющим то ли колхоза, то ли совхоза.

Я жила в небольшом частном секторе, который находится около старой речицкой больницы и третьей школы (учебное заведение, куда раньше отправляли учиться якобы «неблагополучных» детей – Прим. KYKY). До центра города от моего дома идти минут пять. Правда, я особо никуда не ходила, потому что у нас за забором был свой мир: родители высадили очень много туй, был небольшой сад. Мне было классно там, поэтому обычно я приглашала друзей в гости. 

В Речице что тогда, что сейчас есть примерно три с половиной места, куда можно сходить. В совсем древние времена все ходили в ДК (Дом культуры), потом открыли «Бистро» – вот там в мои 16 лет были нереальные тусовки. Когда я уже училась в вузе, начала ходить в «Поляну» – это что-то вроде небольшого караоке–клуба, который находится в паре километров от города. Редко, но бывала в «Черном золоте» (один из двух ресторанов города, где требуют плату за вход. Его построили нефтяники – Прим. KYKY). 

Мне сложно сказать, сколько в то время зарабатывали родители – два миллиона или шесть [неденоминированных] миллионов, но жили мы хорошо, где-то до 2006-го точно. Часто ездили в Киев, гуляли там по паркам, аквапаркам. Родители покупали мне дорогие конфеты и одежду – и я чувствовала себя богачкой. Сейчас родители все еще живут в Речице, получают обычную по меркам страны зарплату, на которую можно жить, а не выживать. 

Когда еще ничего в своей жизни не видела, этот город казался мне просто нормальным – не могу сказать, что была в него влюблена. А сейчас, побывав в стольких странах и городах мира, для меня Речица – родная деревушка, в которой я выросла. Я приезжаю домой пару раз в год и обычно общаюсь только дома с родителями. Мы ездим в «Евпроопт» на закупы – в самую главную речицкую достопримечательность – и всё. Мне не по чем больше ностальгировать.  

Еще за Речицей ходит слава одного из самых криминальных городов в стране. Честно, когда об этом слышу, кажется, что речь про какой-то другой, вымышленный город. Есть только одна история: когда я училась в школе, я была свойской, пацанской девчонкой, всегда дружила со старшеклассниками. Помню, познакомилась с парнем по имени Серега, он тоже был на пару лет меня старше. Как-то Серега мне сказал: «Малая, если у тебя будут проблемы, обращайся ко мне – все решу». Спустя лет шесть из новостей я узнала, что этот парень изнасиловал девушку до смерти прямо в центре города, за местным Домом творчества молодежи (Речь про 21-летнего жителя Речицы Сергея Иванова – за преступление его приговорили к смертной казни, в мае 2016-го стало известно, что приговор приведен в исполнение – Прим. KYKY). Я тогда подумала: «Хорошо, что никогда ему не жаловалась – представляю, как бы он мои проблемы решил!»

Глава 2, минско-питерская. Из хостес в модели

И я, и мои родители всегда хотели, чтобы у меня было высшее образование. Поэтому к концу школы было очевидно, что в Речице я не останусь: там нет ни одного вуза. Я хотела поступать в Киев на архитектора, но в Украине начался Майдан, поэтому я оказалась в минском Нархозе. 

Училась я по специальности «экономист-менеджер в сфере туризма и гостиничного хозяйства» и подрабатывала хостес в одном из минских ресторанов – Vcafe, который был через дорогу от Grand Café, сейчас на его месте работает другое заведение. В мои задачи входило встретить гостя, провести его к столу и проинформировать – и мне нравилась эта работа. Во-первых, это были мои первые деньги, и гости всегда были классные. Уже когда работала в Питере, только не хостеc, а менеджером, к нам в ресторан постоянно приходил [депутат Госдумы, который известен своей ярой борьбой с геями, Виталий] Милонов. В жизни он не настолько противный, каким кажется.

В Vcafe был один классный гость: просто за то, что я ему улыбалась и приветствовала по имени и отчеству, он оставлял на то время космические чаевые – по 50 рублей за раз. А если приходил несколько раз, за неделю только «чай» выходил рублей на 100. 

Я училась на дневном, поэтому работала по вечерам, обычно с 18 до 20:00-00:00. В среднем за месяц зарабатывала около 350-400 рублей. А когда окончила университет, села и подумала: «Что я буду делать дальше?». Однажды подруга, которая живет в Питере, предложила: «Переезжай ко мне!» – «А давай!». Решение было принято за секунду.

Я никогда не мечтала стать моделью – даже не думала, что это возможно. Но родные постоянно говорили: «Ника, у тебя такое хорошее личико, тебе нужно в модели». – «Камон, кому нужен плюс-сайз?». Каждая успешная «нестандартная» девушка, которая говорит, что полностью принимает себя, – врет. И я не слепой котенок, прекрасно все про себя понимаю. Как и у любого нормального человека, у меня были периоды, когда я чувствовала себя на миллион, и, наоборот, садилась на самую жесткую диету, мечтая о 90-60-90. Потому что все мы – просто люди. 

В моделинг я попала так же случайно, как и в Питер. Как-то на рабочем перерыве в кафе я открыла инстаграм, увидела пост бренда, который отшивает стильную одежду больших размеров, и почему-то решила написать в директ: «Я не модель, но, может, вы бы хотели, чтобы я сфотографировалась в вашей одежде?». Это все, что сделала, чтобы попасть в моделинг. Бренд согласился, снимки вышли живые и классные. И, так как моделей плюс-сайз в Питере не густо, фото быстро разлетелись по городу. Меня стали приглашать на другие съемки, баннер с моим лицом появился в метро.

Но съемок в Питере проходило не так много – обычно 2-3, может, 5 в месяц. Сначала моделинг был чем-то вроде хобби, за которое мне платили, поэтому я продолжала работать в ресторане. Как-то, опять же – совершенно случайно, я попала на съемки московской блогерки, которая решила открыть женский клуб. Познакомилась там с актрисой – очень интересная девушка, которая смогла побороть рак. Мы разговорились: «Ника, у тебя же беларуское гражданство! Тут один фотограф как раз ищет девочек из Беларуси». Оказалось, это был модельный скаут – человек, который ищет моделей для агентств и получает за это выплаты. Он попросил прислать ему мои снепы и написал, что есть хороший вариант поехать в Китай. 

Я подумала: «Не хочу ни в какой Китай! Кому я там вообще нужна?» – но снепы отправила. Позже пришел ответ: «Берем, пакуй чемодан». После долгих сомнений и уговоров со стороны родных я решила согласиться. Думала, что улечу через пару месяцев, но китайские партнеры сказали, что попасть в их страну сложно, поэтому лететь нужно незамедлительно – ну, я и полетела.

Глава 3, китайская. Гонорары в 30 000 долларов 

За меня боролись два материнских агентства – это агентства, которые ищут для моделей зарубежные контракты. Тогда многие пытались урвать себе беларусов, чтобы отправить их в Китай и заработать денег. Но сейчас эта борьба не актуальна, потому что Китай закрыл для Беларуси историю с безвизом. Так вот, одно агентство предлагало мне гарант (сумму, которую я точно получу за контракт) в районе двух тысяч долларов в месяц. Цифра небольшая, потому что у меня рост «всего лишь» 170 сантиметров, большой ожог на руке, «нью фейс» и так далее. Второе агентство, с которым я в итоге заключила контракт, предложило 3 500 долларов – то есть 10 500 долларов за три месяца. Я ехала за этими деньгами.

Китай – не просто другой мир, это другая планета. По приезде мне было не столько страшно, сколько непонятно, но в то же время интересно – 10 000 долларов сильно мотивировали. Да и я в целом не из боязливых. 

Я приехала в Гуанчжоу. Первые две недели сидела в карантине, а потом началась плотная работа и знакомство с городом. Что нужно знать про Китай, если вы ни разу в нем не были: здесь своя система мессенджеров, привычные нам телеграм, инстаграм и остальные работают только через VPN. Здесь живут люди, которые в 90% случаев не знают даже английский (коммуникацию в первое время выстраивать было просто невозможно, только с помощью переводчика). И здесь абсолютно другая культура. 

Так как китайцы помнят времена, когда в их стране царил голод, они очень трепетно относятся к еде и всему, что с ней связано. Например, всегда чавкают, чтобы показать, как им вкусно, – это своего рода знак благодарности и уважения повару. Отрыжка здесь тоже считается вполне нормальной, например, ассистентка, поправляя мне воротник, может сделать отрыжку прямо мне в ухо – и дальше заниматься своим делом. 

Люди могут стричь ногти кусачками прямо в метро. Да что там, когда я пришла в полицейский участок, сотрудник, принимавший мои документы, тоже стриг ногти.

Кстати да, я сидела в китайской тюрьме – но всего день.

Меня вызвали на допрос, сказали сложить все личные вещи в ячейку – мало ли что я, особо опасная преступница, с собой принести решила. Переодели в специальную форму и посадили на стул для допросов. Сейчас это кажется смешным, но в тот момент для меня это было очень нежданно, негаданно и жестко. Я не могу рассказать все подробности, но эта история была связана с получением визы – к криминалу я не причастна (смеется). 

Возвращаясь к культуре в Китае, есть еще момент – здесь не говорят «извини», а когда извиняюсь я, на меня смотрят с удивлением. Один китаец объяснил, что в их стране просто не принято извиняться, потому что большинство людей скромные и стесняются вступать с кем-либо в коммуникацию. И, что самое неприятное для европейцев, сейчас в Китае прослеживается расизм на фоне ковида. Такое чувство, будто китайцы думают, что первый случай коронавируса был не в Ухане, а я его с собой из Беларуси привезла! Даже так: они думают, что коронавирус – это я сама. Местные могут не зайти со мной в лифт, намеренно отсесть от меня в ресторане. И это при том, что у меня уже есть «зеленый код» – то есть по меркам их же страны я не опасна. 

Но Китае есть и много хорошего. Во-первых, здесь очень безопасно – я могу ходить ночью по улицам, не опасаясь, что со мной что-то случится. Мне нравится местный климат: сейчас в Гуанчжоу +27, и я не хочу возвращаться в +2. И хотя я живу в мегаполисе, здесь очень зелено: прямо во дворе моего дома, например, есть потрясающий сад. 

Ну и, конечно, мне нравится работа. С утра я сажусь в такси, приезжаю на локацию, визажисты делают из меня красавицу. А когда день заканчивается, еду домой и расслабляюсь, потому что вся работа уже выполнена – и вечером голова не забита рабочими вопросами. При этом минусов тоже много: каждый день тебя красят разными кистями, и ты не знаешь, что после них будет с кожей. Я видела девочек, на лицах у которых появлялись воспаления и нагноения – это очень страшно. Многие спустя пару лет работают только с накладными волосами, потому что даже сделать наращивание на свои уже невозможно. Каждый день ты снимаешь около 100 вещей, на каждую уходит примерно по 20 кадров, чтобы отснять ее со всех сторон – представляете, сколько вспышек в день модели получают в глаза? Летом же были случаи, когда снимали на улице, в +43 +45 градусов, и девочки получали ожог сетчатки, потом пару дней глаза не могли открыть. Часто ты весь день работаешь в неудобной обуви: у тебя кровь из стоп течет, а фотограф просит: «Больше энергии! Смайлз!». Я не жалуюсь, просто хочу донести, что физически моделинг – это сложный труд. 

Пока лично меня эта история устраивает. К тому же, сейчас очень сложно попасть в Китай: моделей здесь мало, а заказов много, поэтому прайс на работу чуть ли не самый высокий в истории. Девочкам, просидевшим здесь 3-4 года, можно всю оставшуюся жизнь не работать. Когда откроются границы, таких возможностей уже не будет. 

Реальность превзошла мои финансовые ожидания в разы. Тут надо объяснить: когда ты только приезжаешь на первый контракт, у тебя автоматически появляется большой минус. Его формируют траты на перелет, проживание в карантине и факт, что тебя в Китае никто не знает. Второй и последующие контракты ты уже работаешь нормально: без минусов и со списком клиентов, которым ты нужна. 

Даже в этих условиях за первый контракт – за первые три месяца – я заработала 30 000 долларов, хотя гарант был 10 000 долларов. На следующих контрактах сумма была еще на несколько тысяч долларов больше. Тут надо учитывать, что модель делит доход с агентством, в моем случае – 50/50. То есть в реальности ты зарабатываешь 60 000 долларов. И здесь есть девочки, которые ищут работу сами, без помощи агентов.

Они как раз получают по 60 и больше тысяч долларов за пару месяцев. Представьте, сколько они могут заработать за год. 

Всё это не значит, что, приезжая моделью в Китай, ты гарантированно получишь мешок с деньгами. Здесь есть девочки, у которых даже спустя время всего 5-6 работ в месяц. Для сравнения, у меня 6 работ в неделю. Так что кто-то уезжает домой с гарантом, который может составлять всего тысячу долларов. 

Есть другая раскрученная история для европейских моделей – клубы и рестораны, которые платят за то, что ты в них приходишь. Те, у кого нет работы, пользуются этим вариантом: пришла, потусовалась и получила примерно 100 долларов, плюс бесплатную еду и напитки. Но тут не как в ОАЭ, где девочек подсаживают к мужчинам, чтобы те разводили их на заказы. В Китае для моделей в заведениях выделяют определенные места, и с девочками никто не знакомится. Просто здесь заведения, куда приходят европейцы, считаются престижными. При этом я никогда подобным образом не зарабатывала – мне основой работы более чем достаточно. 

Я пока не знаю, что в моей жизни будет дальше: мне бы хотелось остаться в Китае подольше, но скоро заканчивается виза – и никто не знает, получу ли я еще одну. Безвиза с Беларусью больше нет, и китайцы сейчас пытаются «выгнать» из страны как можно больше иностранцев. Даже люди, которые живут здесь по 10 лет, не получают визы и уезжают. Из всех известных мне способов максимум для иностранца – виза на год.

Если откажут в визе, буду паковать чемоданы и возвращаться в Питер. Я приехала сюда никакая, а сейчас за 4,5 часа могу отснять около 100 вещей. Все клиенты хотят такой скорости, и как раз в Китае тебя этому учат. Возможно, я смогу найти аналогичный контракт в другой стране – где-нибудь в Европе, Индии. Конечно, самые большие деньги в Китае, но и менеджером в ресторане таких денег, как моделингом, не заработать. Я понимаю, что уже прошла большой путь, что я – уже молодец, но я хочу больше – и знаю, что могу это сделать.