Поиск друзей на свинг-пати. Анна, в эмиграции

«Я недооценила серьезность мероприятия. Когда мы встретились, моя подруга была одета в белье, чулки и тренч, а я — в джинсы и свитшот, поэтому сразу появилось некоторое напряжение. Перед входом в здание я напряглась еще больше — город маленький, пересекаться глазами с людьми на оргии и узнавать в них коллег не входило в мои планы. Место оргии оказалось подвалом, который сначала вызвал ассоциации с клубом детского творчества «Ромашка». 

В зале было душно, сильно пахло потом и силиконом. Зрителей было раза в два больше, чем людей, непосредственно занимавшихся сексом. Мы сели на диван, и к нам сразу подошли двое полностью раздетых мужчин. Как только они узнали, что мы здесь «просто посмотреть», быстро потеряли интерес и пропали. 

Перед нами на небольшом подиуме занимались вялым сексом несколько пар. Спустя время туда поднялись и мужчины, которые изначально подсаживались к нам, и занялись сексом друг с другом, но тоже без особого интереса. Иногда звук разговоров заглушал любые другие звуки, пока не прерывался чьим-то агрессивным сопением или стоном. Казалось, что половина зрителей пришли на нетворкинг, а не на оргию, и люди в центре просто не существуют для них. 

Спустя час я поняла, что просто смотреть на секс и пить коктейль — это действительно довольно скучно. Спустя еще полчаса я стала скролить ленту твиттера. Все закончилось тем, что мы с подругой понимающе посмотрели друг на друга и уехали.

Может, мой взгляд замылился просмотром порно, и я ожидала больше драйва, а может языковой барьер не дал мне заняться разговорами, вместо секса. В целом, мои ожидания от вечера были другими. При этом я думаю, что придя на секс-вечеринку с целью познакомиться, встретить новых друзей там можно — многие люди просто стояли у бара и общались. И это точно будет интереснее, чем быть молчаливым наблюдателем».

Культурная вечеринка в сарае. Алексей, в Беларуси 

«Большая часть моих друзей и собутыльников сегодня осели на берегах Няриса-Вислы (это реки в Польше и Литве, если кто не знал) и пребывают в «затянувшейся командировке». В Минске почти ничего не происходит, поэтому любое приглашение на тусовку воспринимается как «сразу да». Во-первых, людей посмотреть, во-вторых, аудит провести — кто еще «остался в живых» в Минске, а кто — уехал.

Как-то я попал на культурный междусобойчик, где были художники, музыканты, драматурги — своего рода богема широко известная в узких кругах. Обсуждали вопросы цензуры, «насколько завуалированным должно быть высказывание, чтобы его не признали экстремистским». Многие жаловались, что больше трех месяцев не могут ничего делать, потому что война. У многих на лице явно проступала депрессия, но коньяк как-то разряжал атмосферу, хотя приветствия в духе «ты ещё не уехал?» и «я думал, что тебя посадили» не располагали к small talk.

Несколько раз до меня доносились фразы «биеннале в сарае», «выставили экспозицию в сарае». Подумал, что речь идет о каком-то турецком городе или албанской галерее с экзотическим названием «Сарай». Оказалось, в роли центра современного искусства в Беларуси сегодня выступает реальный сарай на окраине Минска. Все повторяется — если раньше андеграунд прятался по подвалам, а потом вышел на свет божий, то сегодня идет обратный процесс «сараизации» неформального искусства. 

В принципе на этой тусовке все знали друг друга через два рукопожатия и могли свободно общаться, хотя наши ряды значительно поредели — многие уехали. Чувствуется, если не изоляция, то какая-то пустота, вакуум, дефицит людей, которые генерировали культурные события. От этого я часто грущу и все больше ухожу во внутреннюю эмиграцию. Чтобы абстрагироваться, загрузил на телефон игрушку — там можно строить свои миры: создавать города, персонажей. И все больше я живу в этом выдуманном мире, хотя раньше никогда в игрушки не играл.

Многие мои друзья уехали, еще часть — собирается. Но что здесь поделаешь? В моем возрасте уже не ищут новых друзей, а сохраняют старые связи (мне давно даже не 30 лет). Более того, после 2020-го я перестал доверять новым людям, особенно если они сами проявляют повышенный интерес — это настораживает. У меня постоянная тревога, что кто-то может залезть в мой компьютер или телефон. Возможно, это надуманные страхи, но я все же предпочитаю поддерживать контакт только с теми, в ком уверен, кого знаю давно: их убеждения, политическую позицию и ценности. Мне важно понимать про человека, за кого он, чей Крым и что он делал в 2020-м. Круг моих доверенных лиц сузился до четырех человек, но таковы сегодня новые реалии в Беларуси».

«В 40 дружба строится на общем видении будущего». Александр, в эмиграции 

Десять лет назад все мое общение с людьми строилось вокруг работы — у меня был свой бизнес, но потом, в связи с определенными событиями в жизни, этот круг «ушел». Даже часть людей, которые были со мной еще с института, тоже пропала. Я оказался в тюрьме — и она стала ярким, проявляющим фактором человеческих отношений. Из институтской юности, историй, которые случились лет 30 назад, со мной осталось 2-3 человека. Общение с ними не частое, но я им дорожу — и хотел бы его поддерживать, несмотря на то, что мы все сейчас находимся в разных странах. 

В 20 лет люди спонтанно оказываются рядом, чаще всего объединенные одной общей проблемой, название которой — институт. Они просто проводят время вместе, и вполне случайные истории могут оказаться дружбой. После 40 такого не происходит. Ты либо продолжаешь тянуть людей из прошлого, которым доверяешь только потому, что вы были близки когда-то давно, либо у тебя появляются новые друзья. С ними нет такой тесной связи, ведь вы не выпили бесконечное количество алкогольных напитков, не пережили вместе приключений. В 40 дружба строится на основании общих ценностей, общего видения будущего — в этом значительно больше интеллекта, и это более осознанное общение, чем в 20. И для меня оно куда более ценное, чем, извините, мастурбация на далекое прошлое, когда деревья были большими, а ты сам — более привлекательным молодым человеком, у которого все впереди. 

Я абсолютно естественным образом был вовлечен в беларускую эмигрантскую жизнь — ее даже больше, чем я мог бы переварить. Новый круг общения сформировался сам собой, без всякого напряжения с моей стороны. И с точки зрения смыслов и качества этот «круг» заметно интереснее, чем прежний. Что парадоксально — уезжая из Беларуси, я как раз думал, что уже не найду такого общения, но, как оказалось, вместе со мной уехало много людей, которым не все равно. И я и рад, что у меня появился этот неожиданный бонус. Но, надеюсь, когда-нибудь все круги общения все же объединятся в один — в той самой новой Беларуси.

Поиск друзей в лесу. Иван, в Беларуси 

«У нас есть традиция — каждое лето ездить в беларуский лес большой компанией. Речь про абсолютно разных людей и по возрасту, и месту рождения, которых связывают только поездки в школьный лагерь, когда мы еще были детьми. Этот лагерь находился недалеко от того, где мы сейчас и ставим палатки. Костер, речка, выпивка — и так на протяжении трех недель. Может показаться безумием, но мозги такое ежегодное «оздоровление» приводит в порядок. 

В прежние времена, еще в «той стране», круг людей ежегодно пополнялся новыми лицами. Поколения сталкивались, многие знакомились, пары возникали и распадались, люди ссорились и мирились, спорили, сочиняли и пели песни — и так на протяжении последних 15 лет. В 2020-м мы тоже собирались, но атмосфера была довольно напряженная — как раз в те дни в Беларуси и творилась та самая жесть. В 2021-м многие из той компании уже были за пределами страны — но мы все равно собрались на том же месте. Приехало много новых людей. В какие-то моменты даже казалось, что «это вот всё» — где-то там, в Минске, в областных центрах, а к нам в лес не доедет ни один «бусик». А значит все снова как в лучшие годы! 

Лето 2022-го. Война. Я до последнего думал, ехать или нет. Списывался с друзьями, собирается ли кто. С сожалением выяснял, что все больше народу давно уехало и уже даже обустроилось на новом месте. По-хорошему, завидно даже немного — если бы у меня была возможность, я бы тоже уехал. Но выбраться удалось только все в тот же лес — поехал, потому что состояние «кукухи» было уже на грани закипания от ежедневного думскроллинга сводок с фронтов.

Кажется, именно это в моменте и спасло от подбирающейся насильственной госпитализации в дурку. Ведь на старом месте снова были новые люди. Старые друзья, хоть и в усеченном составе, вместе исполняли старые и новые песни. Нетленный хит про «Байрактар» просто разорвал костер. А звезды над ночной рекой остались все теми же, что и много лет назад». 

Приглашение на секс втроем от семейной пары. Мария, в эмиграции

«У каждого эмигранта так или иначе обнуляется социальный капитал. Сначала общение со старыми знакомыми происходит по телефону и зумам часто, потом реже, а через два года и вовсе сводится к редким звонкам. Формировать окружение приходится заново на голом энтузиазме, что особенно сложно, когда работаешь на удаленке.

А где ищут новых знакомств в эмиграции? Я подумала — спорт, там точно можно найти единомышленников. Пошла на йогу, но, стоя в позе собаки мордой вниз, было не до разговоров. Остался проверенный вариант, который спасал даже в самые темные времена — старый добрый тиндер. Когда-то эта площадка подарила мне прекрасный роман с авиационным инженером, но это было давно и не правда.
В этот раз тиндер познакомил меня с Олей. Мы попереписывались и договорились встретиться на кофе. В ее профиле были фотки с детьми и мужем — ничего криминального. Первый звоночек прозвенел, когда новая знакомая очень навязчиво стала звать к себе домой, несмотря на мои отказы. Она как мантру повторяла: «Не бойся, тебя никто насиловать не будет». Я немного напряглась, но не придала этому особого значения — просто лень было тащиться на окраину города. Несколько раз наши встречи переносились, но на выходных я все же пошла в бар, куда Оля приехала вместе с мужем. Это было неожиданно, но не проблематично — подумаешь, ребята молодые, оставили дома детей и решили оторваться, что такого? Они произвели приятное впечатление: начитанные, образованные, красивые. Мы пообщались, поулыбались, а ближе к полуночи решили поехать в клуб — там началось самое интересное. 

Пока мы с Олиным мужем пытались докричаться до бармена, она склеила какого-то парня и стала с ним целоваться. Я немного прифигела, потому что ее муж был рядом, смотрел на эту сцену и улыбался. Потом он приобнял меня за талию и прошептал на ухо: «Есть ли у нас шанс увезти тебя сегодня к нам домой?». И только здесь до меня дошло, что эта милая пара — свингеры. Ничего не имею против свингеров, но для меня такое общение семьями, если это можно так назвать, не совсем приемлемо. Я деликатно отказалась и захотела уйти, но номерки для гардероба были у моих знакомых. Мне предложили их отдать только «в обмен на поцелуй». Я не хотела во всю эту историю вмешивать охрану, поэтому ушла на танцпол, а через какое-то время предложила просто выйти на улицу покурить. Мы забрали верхнюю одежду и уже на улице я вызвала такси, раздраженно закатывая глаза от навязчивого предложения «проводить до дома». В итоге мои новые знакомые тоже уехали из клуба, но на другой машине вместе с тем парнем, которого зацепила Оля.

В дружбе через постель нет ничего плохого — просто мне это не подходит. В конце концов, в жизни у каждого человека должна быть история, которую будет приятно вспомнить в старости, но детям рассказать не получится».

«Лучшее место для знакомства — линия фронта». Андрей, в эмиграции 

«У нас на работе есть внутренний прикол, что я не человек, а андройд — поэтому мне в принципе сложно говорить о людях. Когда ты много (очень) работаешь, твой круг общения так или иначе сводится к коллегам, а с ними дружить сложно. Бывают ситуации, когда тебе, как руководителю, что-то от них нужно, и когда коллег приходится увольнять — либо они уходят сами. С одной стороны, дружеское отношения помогает, потому что у вас появляется общий фокус, но рамки субординации выстраиваются далеко не всегда. И это достаточно высокая цена, которую приходится платить людям, проживающим свою жизнь в офисе. 

Школьные друзья, друзья из университета, по сути, тебе навязаны судьбой — ты не выбираешь, с кем пойдешь в один класс. Но ты растешь, развиваешься как личность, параллельно с этим растет и порог доступа к тебе как к другу. Все больше людей становятся приятелями, знакомыми, опять же, коллегами — но не друзьями. И это абсолютно нормально в районе 40 лет знать сотни людей, но буквально нескольких из них называть друзьями. Ведь если друг хороший — это надолго. Не каждый брак живет столько, сколько настоящая дружба. 

Мне 37 лет и у меня нет задачи искать себе дополнительных друзей. К этому возрасту человек становится самодостаточным (если он склонен к самодостаточности). Плюс, дружба, как и другие варианты взаимодействия с людьми, требует внимания и времени, которое в быстром ритме жизни крайне сложно выделить. Даже на самого себя. Для меня дружба — это когда ты встречаешься с человеком в лучшем случае раз в месяц, при этом вы оба понимаете, что ваши взаимоотношения не ухудшились от того, что вы так долго не общались. Потому что вы оба очень сильно за***ны. Но даже сама мысль, что такой человек существует в твоей жизни, помогает. Дает понимание, что ты не совсем одинокий отщепенец. 

Самые сильные знакомства со мной случались, когда я работал на фронте. Там ты не выбираешь, кто поедет с тобой в миссию, и приходится узнавать людей в очень экстремальных и весьма стесненных условиях. Если честно, мне даже кажется, что линия фронта — лучшее место для знакомства, потому что как раз там люди сразу же полностью раскрываются, показывают себя со всех сторон. И это очень быстрая и надежная верификация». 

«Мы ходили в VR-клуб и раскладывали таро». Алексей, в Беларуси 

«Я сам — из Минска, но мои самые близкие друзья живут в его городе-спутнике. Другие близкие знакомые уже улетели в Армению. Вторая, если можно так назвать, категория друзей — это ребята с моей работы. У нас маленький коллектив, да и мы уже давно работаем вместе, поэтому в выходные я часто захожу в наш офис выпить чая, поболтать — у нас сменный график, 2/2. 

Что касается новых знакомств, практически все у меня из тиндера. С кем-то мы гуляем всего вечер, с другими удается построить романтические отношения на более долгий срок. И это часто самые разные встречи — с одной девушкой мы устраивали фотосессии с фотографом, с другой — ходили в VR-клуб, с третьей — раскладывали таро или метафорические карты, ходили на скалодром, бывали в музеях, на выставках. Летом пили эспрессо-тоник во всех кофейнях и сравнивали, где лучше. 

Да, многие из моих знакомых уехали, но я не унываю. Не могу назвать себя интровертом — я социальный человек, но полноценному человеку, как мне кажется, должно быть хорошо и с самим собой. Плюс, у меня нет ощущения, что уехали ВООБЩЕ ВСЕ. Как говорится, если в одном месте чего-то мало, тебе компенсируется в другом. Дефицита общения я никогда не испытывал — вне зависимости от времени и года. Иногда действительно хочется провести день с самим собой и любимой кошкой». 

«Познакомились в тиндере, я  пришел «в домашнем»,  она — «в красивом». Саша, в эмиграции 

«Так как я теперь причастен к демократической тусовке, стало сложно общаться с моими прежними минскими друзьями — появилось сильное напряжение. Условно, если они приезжают в ЕС и мы идем на кофе, они просят «ни в коем случае не публиковать совместные фото», да и в целом это общение напоминает разговор в комнате, где топор висит под потолком. 

Я долго находился в пузыре уехавших беларусов, где главная (и, по сути, единственная тема разговоров) — революция и все, что с ней связано. Как-то случайно встретил девушку не из этой тусовки, мы разговорились и я спросил, что она думает относительно феминитивов, получив вот такой ответ: «А что это?». Меня тогда буквально торкнуло от осознания, что в жизни не хватает новых людей, которые никаким образом не погружены в повестку перемен — и я поставил себе цель найти их. 

Первое, что сделал, решил, что пойду преподавать в местный университет. Пришел туда, сказал, что хочу читать лекции, потому что пытаюсь найти людей «не из моего мира» и новый опыт, и меня взяли. Я также целенаправленно установил тиндер — прекрасное место, чтобы искать людей, не связанных с привычной демократической тусовкой. Чаще всего, там можно встретить беларусов, которые эмигрировали задолго до событий 2020-го, и их больше волнует рос цен в местных магазинах, чем твое «уголовное» прошлое. Правда, с тиндером есть сложность — я искренне иду туда, чтобы найти интересных собеседников, но многие другие (как удивительно, не правда ли) ищут романтических эмоций. Поэтому в большинстве случаев мои переписки из тиндера не перерастают в личные встречи. 

Была только одна история, у меня появилась хорошая знакомая, с которой мы пили кофе и говорили, что называется, за жизнь. Чем чаще мы общались, тем сильнее все это напоминало какую-то более интимную симпатию, но только с ее стороны — я приходил на встречи «в домашнем», а она — «в красивом». Поэтому, чтобы никто не пострадал от собственных ожиданий, со временем мы прекратили беседы. 

А еще, при любом удобном случае, я целенаправленно знакомлюсь с местными европейцами и предлагаю им продолжить знакомство, поддерживать его. Потому что общение с людьми не из твоего мира дает тебе не только новые знания и опыт, оно дает тебе силы жить и работать дальше. Это кусок нормальной жизни, которую нельзя терять. Нельзя сидеть в комнате, где много раз испортили воздух — из нее нужно выходить». 

Поиске друзей на групповой терапии. Вера в эмиграции

«После начала войны моя психика была в плачевном состоянии, и я стала искать место, где можно было бы получить поддержку и поддержать кого-то в ответ. Так я наткнулась на офлайн-группу поддержки для беларусов, украинцев и россиян. Группа существовала три месяца — она не только помогла мне пережить весну, но и познакомила с прекрасными людьми (мы общаемся до сих пор!). 

Такого рода группы — очень классная инвестиция в себя. «Группа» значительно понижает «порог вхождения» в дружеские или приятельские отношения, ведь поддерживать общение с теми, кто помог тебе пережить такую жуть и хтонь, гораздо легче. К тому же, это своеобразный фильтр — по тому, какие решения люди предлагают, можно понять их ценности и потом не разочаровываться. И даже сам факт, что они пришли на группу, уже работает как критерий отбора. А встречаются там люди совершенно разных профессий и увлечений, с которыми мне бы не повезло пообщаться, если бы мы все не собрались в одном месте. 

С одним из участников группы — назовём его Кирилл — мы сошлись во мнениях и интересах, и постепенно стали дружить семьями: ходить вчетвером на завтраки по выходным, приглашать друг друга играть в настолки и вместе наведываться на акции, которые проводит диаспора в нашем городе. А потом произошла «реферальная программа друзей» — я познакомилась с кругом общения Кирилла и его жены Кати, а они стали приходить на мероприятия, которые я провожу в диаспоре. 

Я постоянно шучу на тему того, что я успела невероятно сильно постареть, раз завожу друзей на терапии, но на самом деле это очень классный опыт, который не ограничивается только историей с Кирилом. Всех остальных участников группы я тоже всегда рада видеть, а при случае — сходить на кофе или помочь с делами. Да и количество людей, на которых можно оставить кошку, когда уезжаешь, возросло».

История знакомства, где суп стал поводом для виртуального петтинга. Катя, в эмиграции 

«У меня есть хобби — я временно селю у себя дома незнакомых мне людей, потому что им больше некуда идти. Однажды по той же схеме ко мне приехала девушка и я решила приготовить для нас суп (восхитительный, на минуточку). Она, видимо будучи в восторге от такого гостеприимства, сделала и отправила фото этого супа себе в инстаграм. И получила голосовую рецензию на мое блюдо от своего знакомого интроверта, который сейчас находится в Беларуси. 

Рецензия была краткой: «Х***я». А я — человек очень эмоциональный, особенно, когда дело касается моей готовки. Поэтому отобрала у новоиспеченной соседки ее же телефон и написала большой и красноречивый ответ этому парню. 

Каким-то образом переписка перетекла уже в мой телефон — и мы с тем парнем общаемся до сих пор. Не просто переписываемся — переписываемся целыми днями, устраиваем созвоны с видео, шлем друг другу «кружочки». В общем, используем все альтернативы нормальному, человеческому петтингу. От любви до ненависти, как говорят». 

«Это счастье — не объяснять, почему хочу жить в стране, где война». Яна, в эмиграции 

«Этим летом мой друг спросил меня: «А как ты ищешь друзей? Ну, кроме тех, с которыми я тебя знакомлю». Я рассмеялась от того насколько это правда, потому что как-то сложилось, что мой круг общения офлайн именно в тот момент полностью состоял из его друзей. 

А вообще у меня ноль советов, как искать друзей. Большинство людей мне не нравится, я стараюсь держать дистанцию почти с каждым первым. Дико устаю от того, как люди, пересказывают по часам, что они собираются делать сегодня, во что оденутся на тусовку, как мало у них денег (почти всегда это неправда), какие стики предпочитают, сколько лайков набрал их пост. Все совпадения неслучайны. Но иногда как-то само собой случается мэтч, по непонятной даже мне причине, и вот мы уже дружим. 

Например, вначале лета я познакомилась с немцем, с которым мы уже при первой встрече несколько часов проговорили. А потом еще и еще. У нас ощутимая разница в возрасте, абсолютно разный опыт в жизни, но похожее чувство юмора и отношение к происходящему. Когда он ехал в Украину на границе его спросили: «Но ведь все бегут в Германию и другие страны, почему вы едете в Украину?». На что он сказал: «Они выбрали неправильное направление!». Знаете, какое счастье не объяснять кому-то, почему я хочу жить в стране, в которой война! А еще однажды он вскользь упомянул, что работал в Apple и был знаком с Джобсом. Вскользь, после десятков разговоров! Даже если мы не будем общаться в будущем, то уже те разговоры, которые случились, стоят куда больше, чем тысячи разговоров о стиках для айкоса».