Денис Жаданов из Readdle рассказал, как от арендованной под офис квартиры в Одессе прийти к ста миллионам скачиваний по всему миру

«Недавно я прилетел в Лондон на конференцию, и офицер на паспортном контроле спросил: «Денис, какова ваша цель пребывания в стране?» Я ответил, что мы делаем приложения, которое сохраняют время: Scanner Pro и PDF Expert. Он меня перебивает, достает телефон из кармана, показывает Scanner Pro у себя в телефоне и говорит: «Отличное приложение, сэр. Добро пожаловать в Британию!» Знаете, в такие моменты ты понимаешь, что мы не зря мало спим и много работаем. Мы начинали 11 лет назад с истории четырех друзей в хрущевке Одессы и выросли до 135 человек в восьми локациях по всему миру. Все успешные компании очень схожи в принципах. Если сжать историю в три слова, то можно выделить: внимание, культура, забота. У нас есть врожденная чувствительность к неэффективности системы, и мы болезненно реагируем на то, что в 21 веке столько бумаги тратится впустую, а люди проводят в почте по три часа.

Когда в 2007 году Стив Джобс показал миру новый айфон, мы правдами и неправдами купили его за 600 долларов и поняли, что самое совершенное устройство в мире не дает возможности прочитать книгу! Так появился наш первый продукт Documents – один из первых 500 приложений в только что запущенном AppStore. Буквально через два месяца после запуска 60 тысяч человек стали пользоваться нашим решением. Вторым прорывным продуктом был Scanner Pro, который вывел нашу компанию на совершенно другой уровень. Это был 2009 год, когда вышел айфон 3Gs с хорошей камерой. Мы стали думать: какую проблему людей можно решить с ее помощью? Вспомнили про большие неудобные сканеры, которые очень медленно сканируют документы в офисах и решили превратить айфон в сканер в кармане. Мы не были первыми, и в AppStore уже было три аналога, но наше приложение было более оптимальным, а потому через неделю после выхода стало номер один в 25 странах мира. Наконец, третья история. В 2013 году мы оказались в интересном положении: бизнес рос на 200-300% в год, была отличная маржа от пяти приложений. Можно было находиться в зоне комфорта, но хотелось большего. Мы стали смотреть по сторонам.

Поняли, что среднестатистический американский офисный работник тратит три часа в почте, и решили попробовать уменьшить это время – подарить полтора часа человеку. Пойди поешь малину с дочкой с куста! Поиграй на гитаре!

С помощью умного алгоритма Spark, который маркирует важные письма и те, которые можно удалить без потерь, мы снова попали во все топы приложений.

Теперь про заботу. В прошлом году мы ответили на 130 тысяч писем клиентов. Зачем? Значимость команды техподдержки во многих компаниях ставят на второй план, но для нас это рупор – для команды разработки, дизайна и маркетинга. Приведу пример. Нам пишет Джон и говорит: «Ребята, я хочу читать книжки и выделять фрагменты желтым и красным маркером, а у вас сейчас в приложении только желтый. Добавьте функциональности». Мы это запоминаем и когда выходит новое обновление, пишем: «Джон, помнишь, ты полгода назад просил фичу? Вот тебе обновление, оно бесплатное, спасибо за подсказку». В этот момент у человека взрывается сознание, потому что его помнят, он чувствует свой вклад в развитие продукта. Миллионы закачек происходят по рекомендации: друзья рекомендуют нас друзьям. Несмотря на то, что нас заявляют как компанию без внешних инвестиций, если бы нам пришлось сделать собрание всех акционеров, пришлось бы занять Филиппины с населением 106 миллионов человек – наши пользователи и есть наши инвесторы. И мы платим дивиденды – дарим им время».

Сергей Архангельский и Алексей Кравченко из Wannaby рассказали, почему в 2018 году они верят в AR и CV, то есть в дополненную реальность и компьютерное зрение

«Кажется, что дополненная реальность – это хайп. Боли добавляют эксперименты в AR, которые понятны только молодому поколению. Но в 2018 году на дополненную реальность обращают внимание и большие ребята: Facebook ввел рекламный формат на основе AR прямо в ленте новостей, а IKEA запустила приложение, в котором можно примерить мебель из каталога к вашему интерьеру. MBI Research утверждает, что к 2020 году AR даст плюс 3% продаж в e-commerce, а это 122 миллиарда долларов в год. Сто миллионов пользователей будут совершать покупки с помощью AR.

Мы тоже стали частью этого движения, выпустив приложение, позволяющее девушкам примерять новый лак для ногтей, не выходя из дома: наводишь камеру на ладонь и смотришь, подходит ли тебе маникюр.

На прошлой неделе объявили о партнерстве с Orly, первым брендом в мире, который представил новую коллекцию через AR. Технологии AR работают, только если они сделаны качественно и правдоподобно. Если картинка грубая, иллюзии примерки настоящего товара не возникнет. Сайт или мобильное приложение делается по готовым схемам, и любая команда может взять эти компоненты, сложить в нужном порядке и получить результат. У AR этих кирпичиков пока нет. Мы долго боролись с некачественной окраской, а для лаков цветопередача очень важна. Нашли через лекции на ютубе специалиста по цвету из Москвы, уговорили приехать и внесли изменения в свои алгоритмы. Мы собрали сильную команду, но в узких местах все равно приходится искать внешних экспертов. Сэкономить тут не получится. Но AR станет общедоступной технологией только лет через пять, и тот, кто придет первым, снимет самые сливки, как было с теми, кто перешел от web к mobile, открыв приложение».

Борис Акимов про фермерский кооператив LavkaLavka, объединяющий 150 хозяйств, рыночную сеть, кафе, бургерные и собственную криптовалюту BioCoin

«Недавно в моей жизни случилось знаменательное событие: меня выбрали старостой деревни в Ярославской области. Там 40 домов, на зиму остается десять жителей, включая меня и мою многодетную семью. Что это за деревня? Еще в 80-м году мои родители купили там дом, который использовался как дача. Деревня типично российская: доживают последние жители, магазина нет, дороги нет. Когда я затеял там фермерское хозяйство, это был первый бизнес за последние лет сорок, потому что в 60-х в деревне даже колхоз накрылся. В этом году мы с женой открыли маленький ресторанчик прямо в лесу, и к нам, несмотря на бездорожье, поехали жаждущие вкусно перекусить. Все люди кооператива LavkaLavka представляют маленькие миры – это семейные бизнесы, а не корпорации. Они здесь и сейчас достигают успеха в производстве сумасшедше вкусного сыра, хамона или помидоров забытых сортов. Для покупателей, которые заходят в наши магазины, важно донести, что за каждым продуктом стоит героизм человека. Все существующие платформы бьют в эгоистическое альтер-эго покупателя, мол, тебе будет выгодно и ты получишь скидку. Но скидка – из мира прошлого. «Слушайте, ребята, в глухую деревню Тверской области, где жил и умирал один старичок, приехали бывшие ученые москвичи, купили дом –и теперь это одно из ведущих хозяйств России, где разводят коз. Попробуйте этот сыр, тем более на него скидка» – так не работает. Человек хочет купить этот сыр не потому, что он стоит дешевле. Поэтому мы воспользовались хайпом по поводу криптовалют и сделали игровую систему для покупателя. Это платформа блокчейн, соединенная с системой лояльности. Давайте сделаем так, чтобы я как фермер мог купить у другого фермера за BioCoins корову, которая переехала ко мне из Подмосковья в Ярославскую область. В юридической плоскости это не деньги. Ты купил – тебе начислили баллы за покупку. Курс BioCoin-а – около 10 копеек, объем оборачиваемости – сотни тысяч долларов в месяц.

В Тверской области живет итальянец Пьетро Мацца, потомственный сыровар. Русская девушка приехала в Италию, нашла его и была счастлива, что сбежала из России. Прошло несколько лет, и они решили бабушке с дедушкой показать внука. Приезжают в деревню, видят бывшее советское пищевое производство за забором: груда костей, вороньё летает, остов здания, местные алкоголики стучат молоточками и воруют кирпичи. Жена в ужасе: «Слава богу, что мы сейчас отсюда уедем в Италию». А он говорит: «Смотри, какая красота!» – «Ты что, Пьетро, как?» – «Вот здесь уберем, тут сосны красивые, тут поставим дом, а там – сыроварню». Он видит не груду костей и не алкоголиков, а возможность для действия. И когда я приехал к нему через несколько лет, сыроварня уже существовала. К ней ежедневно приезжали автобусы туристов. Ему даже этот сыр никуда не нужно возить, продает все на месте. Он говорит: «Понимаете, я потомственный сыровар. В Италии рядом со мной потомственный сыровар, слева и справа. И куда?

Я переехал в село Медное, и через два года ко мне приехал губернатор, а потом поехали Первый и Второй канал – я стал звездой».

То, что мы делаем с LavkaLavka – это пример того, как в пустоте появляется возможность для бизнеса.

Или другой пример. В Тульской области в 400 км от Москвы, в самой глуши, вас встречает фермер Александр. Это он привозил в Берлин художника, изобразившего на стене знаменитых целующихся генсеков. Он вернулся в Россию и создал экологическое движение. Вот представьте: поселок на несколько гектаров с домиками как для лилипутов. В каждом домике – свинья. И они ходят друг другу в гости. «А здесь у нас родильный дом, а тут дом свиданий с хряком, – говорит Саша, – Я ничего не успел приготовить к вашему приезду, давайте поедим сосисок». Но мне еще папа говорил в конце 80-х, что нельзя есть сосиски, там 3% мяса. А тут я ем сосиски и думаю, что это амброзия. «Если свинья счастлива и питается тем, что я для нее вырастил – сосиска получается такая». Такие истории невероятно заразительны для наших покупателей. Вообще, в идеологии slow food отсутствует слово покупатель. Есть со-производитель. Ты не покупаешь, а инвестируешь в производство как его участник. Если бы не ты, не было бы этих счастливых свиней. Мы сейчас хотим создать построить фермерские хабы на границе Московской и Тульской областей и организовать системные поставки в сети. Человек должен прийти в гипермаркет и увидеть продукцию малых фермеров. И беларусы нам тоже нужны. На сайте можно заполнить заявку – мы постоянно находимся в поиске, у нас полно дефицитных направлений. Дерзайте, мы всегда готовы работать».

Вячеслав Мазай рассказал про OneSoil: платформу для фермеров, которая получила инвестиции в полмиллиона долларов

«До инвестиций мы смотрели на мир локально, решительно и несмело. Инвесторы нам подсказали заменить дроны на спутники, а к беларуским фермерам добавить фермеров со всего мира. Технология OneSoil заносит в систему 57 миллионов полей в Америке и Европе и обрабатывает данные. Фермеру не нужно больше обходить поля, достаточно посмотреть на карту региона и тыкнуть мышкой в засеянное поле. Он получит информацию за многие годы: плохие и хорошие места, посев, сбор урожая, время заноса удобрений. Эти данные дороже для нас, чем доллар от фермера, поэтому платформа доступна бесплатно без регистрации и смс. Нам говорили, что невозможно найти фермера в Facebook или Instagram, но мы запустились в Европе и за месяца получили 20 тысяч регистраций. Это фермеры от 25 до 40 лет, которые ставят лайки и рекомендуют приложение друзьям и коллегам. Где же тут миллиард долларов? Представьте: мы знаем каждое поле на планете. Фермер рассказывает о том, что мы не видим со спутника. Доступ к этой информации могут купить производители семян и удобрений. Страховщики оценивают потери, производители тракторов понимают, куда им продавать свою технику. А мы в свою очередь получаем кайф от всего происходящего, спасая человечество от болезней, голода и экологических проблем».

Виктор Хаменюк из Rozum Robotics за полтора года создал коллаборативного робота, способного работать вместе с человеком

«Несколько лет назад я оставил успешный айтишный бизнес, чтобы делать роботов. Всегда мечтал об искусственном интеллекте. Мечтал, что на пенсии посажу на колени внука и буду рассказывать не про софт для интернет-маркетинга, а про то, как я менял этот мир. Мы сняли квартиру под офис, я собрал первую команду. Купили осциллограф, 3D-принтер и паяльные станции. Через пару месяцев получился прототип руки, способный налить молоко в стакан. В 2016 году мы сняли настоящий офис, а еще через год решили проверить гипотезу: востребована ли наша работа рынком? Мы за год посетили 15 выставок по всему миру в Беларуси, России, Германии, США, Нидерландах и Южной Корее. Буквально спали на чемоданах, общались с потенциальными клиентами, поставщиками, дилерами, конкуренты давали нам советы.

У тебя вырастают крылья, когда СЕО международной компании, участвовавший в разработке марсохода, дает свою визитку и говорит: «Ребята, вы сделали невероятное. Если что-то нужно – пишите на мейл».

Мы прочувствовали, что наш продукт нужен. Весной 2018 года сделали первую партию роботов. Они отправились к клиентам и сейчас работают на реальных производствах. В 2018 году мы вступили в ПВТ – пошли по тяжелому варианту и принципиально не переносим производство в Китай. Мы покупаем станки и переносим сюда европейскую культуру производства. Пока это зародыш, но я верю, что скоро здесь будет завод моей мечты. Болезненно смотреть, как отличные инженеры становятся посредственными программистами, уходя в ИТ за деньгами. Я хочу сохранить инженерную культуру в Беларуси, которая всегда была сборочным цехом. Одной дополненной реальностью и блокчейном мы не обойдемся.

Нашего робота сможет запрограммировать любой из вас, взяв за запястье и подведя к предмету: «Сожми пальцы». Далее нужно перевести его в другую точку и сказать: «Разожми пальцы». А потом сказать: «Выполняй задачу». Никаких дополнительных навыков программирования. Робот не пьет и курит, может работать 24 часа в сутки семь дней в неделю, и каждый раз получает одинаково предсказуемый результат. Применений много: и конвейер, и сварка, и сбор урожая, и тестирование продукции, и сборка телефонов, и даже массаж. Если промышленный робот ломает человеку позвоночник, этот будет мягко нажимать и делать вам приятно. Рынок роботов растет настолько лавинообразно, что аналитики предсказывают, что он вырастет за 10 лет в 100 раз и будет стоить десятки миллиардов».

Михаил Кучмент, сооснователь сети мебели Hoff, рассказал про цель обогнать Икеа

«Я начинал свою карьеру как помощник менеджера в компании Samsung в 1994 году, будучи студентом, а потом перешел в крупнейшую российскую сеть по продажам электроники. Там я шесть лет проработал на позиции коммерческого директора. При переходе из менеджера в предпринимателя возникли трудности. Представьте: я коммерческий директор в компании с оборотом в $2 млрд, мои поставщики – Samsung, LG, Apple. И вдруг я оказываюсь в индустрии, где нужно начинать с нуля и общаться с мебельными фабриками! Но сегодня оборот в Hoff – 35 млрд рублей, это больше полумиллиарда долларов. Хотя старт не был таким удачным.

Мы купили франшизу австрийской мебельной компании Kiko. Узнаваемость бренда была настолько низкой, что когда я гуглил «Кико», то в поисковой выдаче на первую строку попадал фильм Педро Альмодовара с описанием «Кико – это веселая проститутка».

Плюс у нас и австрийцев был разный подход к корпоративному управлению. Мы – быстрые и динамичные, вышли из электроники, где все меняется каждую секунду. А там была семейная компания, которая сто лет занимается продажей мебели. Именно разность в подходе к бизнесу нас и разделила. Мы вышли из франчайзингового соглашения и решили делать свой бренд. В августе 2011 года появился Hoff.

В нашей индустрии производить легче, чем продавать. В технике наоборот – подавать легче, чем производить. Если мы имеем компетенцию в продукте, его может произвести хоть 12 фабрик. Наш бизнес – это не «купи-продай», а скорее, стратегия вин-вин, когда вы ведете совместную работу с производителями, пытаясь снизить себестоимость и упростить процессы. Модель переходит от «купи-продай» к «создай-произведи». Мы производим продукт не сами и не хотим владеть фабриками, но мы контролируем качество, понимая, что любая компания может успешно конкурировать с глобальными корпорациями, которым сложно адаптировать свой ассортимент к твоему рынку. Например, наш хит продаж – пуфик с откидной крышкой, где можно хранить вещи. У IKEA нет такого пуфика, а мы продали их уже полмиллиона. Цикл производства в IKEA занимает чуть ли не два года, а у нас всего шесть месяцев. Эту быстроту мы и используем как основаное конкурентное преимущество».