Амид Набизада приехал в Беларусь около 15 лет назад и как шведский инвестор стал скупать местные разваливающиеся заводы и открывать на них новые производства. Дела шли более, чем неплохо: Амид входил в топ-200 самых влиятельных бизнесменов страны по версии «Ежедневника», жил в районе самых высокопоставленных чиновников и не имел даже сигнализации на своём доме.

В 2016 году Амид перестал быть рукопожатным – и оказался в СИЗО. «По материалам дела, в 2013−2015 годах он брался помогать с инвестиционными проектами, хотя сам имел трудности и долги», – писал TUT.by. Только в мае 2018 года ему вынесли финальный приговор – обвинили в мошенничестве и наказали 8 годами колонии и конфискацией имущества. Кроме того, Амид должен выплатить около трех миллионов рублей в счет возмещения имущественного вреда потерпевшим.
«Набизада признан виновным в том, что путем обмана и злоупотребления доверием соучредителей субъектов хозяйствования приобрел право на долю в уставном фонде — то есть право на долю в имуществе этих предприятий — фактически сформированном за счет средств других соучредителей», – объяснила суть обвинения представитель Генпрокуратуры Калина Скорогод.

Мы пообщались с братом Амида, Фарадом Набизадой и попытались понять, как Амид построил в Беларуси производственную империю, как оказался в колонии строгого режима и почему в байнете о нём есть буквально три строчки.

Часть 1. Беларусь – идеальная страна для бизнесменов

KYKY: Амид дал всего одно интервью и в нём рассказал, что заработал свой первый миллион в 17 лет в Гонконге.  Это правда?

Фарад Набизада: Да, когда Амиду было 16 лет, он смог открыть бизнес-визу, улетел и наладил бизнес. Привозил в Беларусь из Китая окна, канцтовары – много проектов было. А потом мы всей семьей уехали в Швецию, Амид получил диплом Стокгольмской школы экономики и вернулся обратно в Беларусь.

KYKY: В СМИ писали, что Амид незаконно находился в Швеции в статусе беженца, давайте разъясним этот момент.

Ф.Н.: Это чушь. Мы с семьей родом из Афганистана. Когда еще были детьми, родители увезли нас в Россию, а потом в Беларусь, где мы получили вид на жительство. Чуть позже семья решила переехать в Швецию, мы все подали документы на получение шведского паспорта. И получили. Когда КГБ завел дело на Амида, следователь посылал запрос в шведский МИД, мол, у вас там преступники живут. Если коротко, шведы ответили комитету в духе: «Ребята, не лезьте не в свое дело, это наши граждане, все законно». Почему в СМИ начали писать про незаконный статус беженца – я не знаю, наверное, просто перепечатали предположения КГБ.

KYKY: Почему Амид решил обосновать бизнес в Беларуси? Он видел перспективу для частного сектора, когда кругом был только государственный?

Ф.Н.: Да, всё верно. К тому же Амид был знаком со многими беларускими бизнесменами, знал местные недостатки производственного бизнеса. Поэтому и начал развивать свои проекты. Первым был «БелТитан» – производство полиэтиленовой пленки.

У Амида было впечатление, что Минск – не криминальный город. Я уже три года его не видел – не знаю, что он думает сейчас. Но десять лет назад он говорил про Беларусь только хорошее. Он был больше беларусом, чем афганцем или шведом. Постоянно выступал от лица Беларуси на бизнес-форумах – по личной просьбе одного высокопоставленного чиновника мы с братом ездили на большой инвестиционный форум в Лондон. С нами были Добкин (Глава EPAM), Мошенский (владелец «Санта Бремор») и другие крутые бизнесмены. Там, в Лондоне, мы с Амидом говорили, как круто строить бизнес в Беларуси, что это прекрасное государство, которое хорошо относится к предпринимателям и позволяет прозрачно вести дела. Мы так говорили везде: в Швеции, Польше, Германии. Тогдашний директор Национального агентства инвестиций и приватизации Наталья Никандрова тоже постоянно приглашала нас на конференции. Я знаю, что она уже покинула свой пост, и думаю, это произошло потому, что инвестиционный климат в Беларуси очень испортился (KYKY делал интервью с Натальей как раз после её ухода из Нацагентства – Прим. ред.). Многие беларуские предприниматели вывели 80 процентов своего бизнеса в Польшу, Эстонию, Литву, Санкт-Петербург – куда угодно, лишь бы подальше от Беларуси. Мне тридцать лет, я достаточно неплохо знаю историю современной Беларуси: такого хамства по отношению к бизнесу не было никогда.

KYKY: Мне говорили, что до запуска крупного бизнеса Амид чуть ли не кроссовки в Ждановичах продавал. Это правда?

Ф.Н.: Это слухи, не было такого (смеется).

KYKY: Как за несколько лет с момента появления бизнеса в Беларуси он смог стать главой представительства шведской инвесткомпании WH International Trading?

Ф.Н.: Первый проект Амида, «БелТитан», развивался очень быстро. Нам пришлось перенести производственную площадку из Смолевичей на более крупную под Новополоцк. В какой-то момент у нас с братом было самое крупное производство полиэтиленовой пленки в Беларуси, клиентами были «Дарида», Coca-Cola, «Лидское пиво». Параллельно Амид открыл в Швеции инвестиционную компанию, собственниками которой были и другие шведы. Как их называют в бизнес-школах, «кастрированные инвесторы». Это бизнесмены, которые вкладывают в проекты и получают проценты, но активных действий по их развитию не предпринимают. Все свои проекты Амид потом запускал через эту компанию. Поэтому в СМИ его называли иностранным инвестором, а не беларуским бизнесменом.

У Амида есть жена, она родом из Беларуси. Ему тоже предлагали получить гражданство, но он не хотел делать беларуский паспорт, поэтому его единственное гражданство – шведское.

KYKY: Вы ведь тоже работали с Амидом?

Ф.Н.: Да. Когда, как и Амид, закончил учебу в Стокгольме, приехал в Беларусь помочь брату. Его бизнес здесь развивался намного быстрее, чем наш семейный в Швеции. Я пробыл в Беларуси с 2010 по 2015 год, в это время мы запустили проект «ЭкоДория» на базе «Барановичидрева». Это было прекрасное время: ты, вкладывая маленькие инвестиции в производство, довольно быстро получал с них большие дивиденды. Рынок развивался очень быстро.

KYKY: Ваш брат привлекал иностранных инвесторов только на свои проекты или знакомил их с другими местными компаниями? Из каких стран были эти люди?

Ф.Н.: В основном Амид «привозил» инвесторов из Швеции, Германии и Польши. Всем было интересно инвестировать в производственный бизнес, но не только в проекты моего брата.

Довольно высокопоставленные чиновники (я не могу назвать их имена, это некорректно) приходили к Амиду и говорили, мол, у тебя же все хорошо, ты знаешь многих в Европе, помоги и нам.

Просили привлекать как можно больше инвесторов на госпроекты. Амида постоянно приглашали на телевидение – чтобы он рассказывал про свои бизнес-успехи в Беларуси. Тогда чиновники постоянно были с ним на связи, а сейчас его и знать никто не хочет.

До 2015 года проблем с инвестициями в беларуский бизнес не было, потому что все механизмы были прозрачными и полностью законными. Человек понимал, что он должен вкладывать определенные суммы и платить налоги. Всё было супер, а потом начались посадки.

Часть 2. Беларусь – страна, где иностранный инвестор должен выплачивать долги государства

KYKY: В СМИ пишут: когда Амид выкупил у государства «Барановичидрев», обязался погасить  его кредиторскую задолженность, более 15 миллиардов рублей, но не уложился в сроки президента. А потом и вовсе отказался.

Ф.Н.: Когда мы работали в Беларуси, бизнесмен, заключая с государством инвестиционный договор, мог получить советский стоящий в руинах завод на 99 лет бесплатно. Но при этом бизнесмен был обязан выполнить все условия государства: модернизировать производство, взять людей на работу, инвестировать в завод в течение 5-10 лет. Вкладывать могли, например, 5-10 миллионов долларов – всё зависело от масштаба производства. Все наши проекты были как раз «в руинах», «Барановичидрев» тоже. Но это был очень большой завод – чтобы его получить, нужно было согласовать «приватизацию» с президентом.

Перед последней инстанцией документы должны были согласовать Министерство финансов, юстиций, Комитет госконтроля и многие другие. Пока мы готовили документы, решили взять территорию завода в аренду, чтобы, не теряя времени, его отремонтировать и наладить бизнес. Сначала мы хотели делать межкомнатные деревянные двери, но поняли, что это не выгодно, и перепрофилировали бизнес под производство каркасно-щитовых домов. Специально под этот проект создали еще один – по производству лесозаготовок – «ФорестЭко». У нас был план: выкупать в Швеции землю и собирать на ней дома, которые производились бы в Барановичах. А затем продавать всё вместе как готовый участок с домом. Мы завезли на «Барановичидрев» оборудование и начали работать – кучу домов отправили на экспорт. Я уехал из Беларуси как раз потому, что нужно было поддерживать этот бизнес за границей.

А затем вышел указ президента – он согласовывал передачу производства Амиду, но условия этой передачи были изменены. В указе появился пункт о том, что мы в течение трех лет должны погасить все долги завода.

А это и зарплаты сотрудников, и электричество, и газ. В сумме более двух миллионов евро. В нашей изначальной калькуляции этих денег не было, и мы отказались оплачивать долги. Зачем разумному бизнесмену это делать? Писали письмо в Администрацию президента с просьбой разобраться. Ничего не произошло, и мы вывезли всю технику в другой город. «Барановичидрев» мог бы стать очень крутым предприятием, но сейчас это пустующий никому не нужный банкрот. 

По моему мнению, это одна из причин, по которой Амид сидит в колонии. Отказ оплачивать долги завода подорвал его авторитет. Его же буквально в начале 2016 года задержали сотрудники КГБ, а я уехал из Беларуси незадолго до этого.

KYKY:  После задержания Амида вы рассказывали журналистам, что за 15 лет вместе с ним инвестировали в эту страну примерно 20 миллионов евро. Но из десяти предприятий у вас осталось только два. Что произошло с остальными?

Ф.Н.: Из работающих в Беларуси уже осталось только одно предприятие. Все наши производственные проекты были завязаны на государство, мы работали по инвестиционным договорам. Когда Амида отправили в СИЗО, на наши заводы начали приезжать люди из контролирующих органов и увозить оборудование. Без решения суда, даже причину не объясняли. Только когда изъяли практически всё имущество, стали приходить пояснения: мол, на одном производстве мы не заплатили налоги, на другом – неправильно составили инвестиционный договор. На третьем якобы не выполнили условия этого договора. Это похоже на абсурд – словно аргументы выдумали, когда не смогли найти реальные причины для конфискации. Например, по проекту «ФорестЭко» нам сказали, что предприятие было зарегистрировано в Гомеле, но его лесовозы ездили в Минск, и это нарушение.

Плюс обвинили в том, что по этому проекту мы не платили НДС и пошлину. Да, не платили: Декрет №6 освобождал иностранного инвестора от этой повинности.

Но когда Амида задержали, нам сказали, что «ФорестЭко» не был инвестиционным проектом, поэтому мы должны были платить. Меня не перестает мучить вопрос: если мы были такими злостными нарушителями, почему все производства работали в штатном режиме? У наших предприятий не было ни одного случая даже с административной, не говоря про уголовную ответственность. Где на протяжении десяти лет были налоговая, пожарные, санстанция, КГБ, комитет Госконтроля и другие госорганы, вменяющие нам нарушения? Почему все проснулись в одно время? Наши предприятия стали незаконными внезапно – как раз, когда их учредителя поместили в СИЗО КГБ.

Я думаю, реальная причина – деньги. Ну, из-за чего еще можно засунуть в «дыру» Кныровича (директор компании-банкрота «СарматТермо-Инжиниринг»), Муравьева (инвестор «Мотовело»), моего брата? Это просто смешно: в Беларуси за убийство дают меньший тюремный срок, чем за экономические и недоказанные преступления.
При этом люди, которым осужденные бизнесмены давали работу, остались на улице. Сотрудники предприятий до сих пор находят меня в Facebook: «Фарад, может, вы поможете мне с работой, у вас же есть контакты?». Я пытаюсь помочь, хотя живу в Швеции. Бизнесменов не нужно отправлять в тюрьму, они не принесут там никакой пользы. В Америке, Европе давно работают по другой схеме: бизнес поддерживают, за нарушения штрафуют, но никак не обрывают жизнь тюремным сроком.

KYKY: Вы сказали, осталось одно предприятие. Какое? И почему его не конфисковали?

Ф.Н.: «ТитанПласт», это крупнейшее в Беларуси предприятие по производству поликарбоната. Оно все еще работает только потому, что его соучредителем является влиятельный российский бизнесмен. Если бы этот завод полностью был под управлением Амида или другого беларуса, его бы тоже конфисковали. У российского предпринимателя не так просто отжать бизнес.

С этим производством тоже была интересная история. Мы хотели получить пустующую огромную площадку в Новополоцке, на которой раньше было более десяти цехов. До нас она никому не была нужна. Получили один цех, подготовили инвестдоговор, чтобы начать работать на оставшихся площадях, и внезапно на эти же площади начала претендовать группа компаний «Амкодор». В итоге оставшиеся 15 цехов передали ей. Нам оставили один цех только потому, что мы уже начали в нем работу. Из-за того, что влиятельные представители «Амкодора» надавили на свои связи, мы не только остались без площадей, но и понесли большие расходы. Нам оставили цех с условием, что мы отделим его от остальной промзоны: проведем туда электричество, водоснабжение и проложим отдельную асфальтную дорогу. Пришлось все это сделать, чтобы не потерять проект, ведь там уже стояло дорогое итальянское оборудование. И он до сих пор работает, дает около 250 рабочих мест, делает продукт на экспорт. Его годовой оборот – несколько миллионов евро. Я уверен, что этот цех – вторая основная причина, по которой посадили Амида.

Часть 3. Беларусь – страна не для бизнеса

KYKY: В интервью адвокат рассказала мне, что 90 процентов бизнесменов в Беларуси осознанно идут на риски, потому что иначе дело не взрастишь. Согласны?

Ф.Н.: Я с этим не согласен. Не знаю ни одного адекватного бизнесмена, который запускает долгосрочный бизнес – не на месяц, а много лет вперед – и осознанно им рискует. Успешными становятся те, у кого есть мозги. Особенно в Беларуси, где все понимают, что за нарушения очень больно бьют по рукам. В этой стране нет садистов, которые думают, как бы не заплатить налог. Все стараются работать законно. Были случаи, когда мы брали деньги в кредит, чтобы заплатить налоги. И мы не одни в Беларуси, кто так делал: никто не хочет иметь дело с государственными проверяющими органами. Конечно, иногда что-то выходит не так, но это бизнес. Как в реальной жизни человек может упасть и умереть, в деле твой финансовый директор может неправильно составить отчет. Учредитель в этой ошибке не виноват, ему нужно дать штраф – но не сажать же в тюрьму!

Я уверен, что брат работал по прозрачным схемам. В ходе следствия у Амида спрашивали: «А где ты сырье покупал, кому продукцию продавал?» Да откуда он все это может знать и помнить, если управлял одновременно десятью производствами? В итоге сидит только он, а не его финансовый директор или бухгалтер. Я, конечно, не хочу, чтобы их тоже отправили в тюрьму, но решения там принимал не только он. На суд никого не звали – только некоторых сотрудников, которые согласились свидетельствовать против Амида. Но, опять-таки, я знаю, что тех двоих вынудили дать именно такие показания. «Нормальных», которые сказали бы правду, не пригласили на разбирательство.

KYKY: Опять-таки из общения с адвокатом: «Наши клиенты временами поставлены в условия, когда без взятки нет бизнеса». Вашему брату ставили подобные условия?

Ф.Н.: Как он договаривался с людьми – не знаю. Но я уверен, что даже если предлагали принять/дать взятку, Амид отказывался. А потом держался от «предлагателей» подальше. Амид, в отличие от предпринимателей из условного Пакистана делал долговечный бизнес. У него не было цели заплатить главному инженеру тракторного завода тысячу долларов, чтобы купить 15 тракторов без аукциона и дешевле, чем по прайсу.

В Беларуси за заводы, с которыми мы и работали, отвечают чиновники. За крупные – президент, более мелкие – министры или мэр города. Вы правда думаете, что Амид приходил к министру и предлагал ему тысячу долларов, чтобы побыстрее оформить на себя производство? Это не так работает. В голове у серьезных бизнесменов такой шелухи нет.

KYKY: В узких кругах обсуждают, что вашего брата поддерживал влиятельный чиновник. Говорят, что из-за ссоры с ним и началось следствие.

Ф.Н.: Амида как бизнесмена поддерживали многие чиновники, потому что им это было выгодно. Перед ними стояла цель заработать денег. А как это может сделать 60-70-летний «дядя», который и за границей-то никогда не был? Мой брат побывал в кабинетах высокопоставленных чиновников, но в целях бизнеса. Ни с кем из них в бани и рестораны он не ходил. И ссор никаких не было, это бред какой-то.

KYKY: С ваших слов получается, что Амид был кристально чистым бизнесменом. Учитывая, что он работал в беларуских реалиях, это настораживает.

Ф.Н.: Мой брат полтора года находился под следствием, в итоге его отправили в колонию строгого режима, потому что признали виновным в мошенничестве. Вы думаете, если бы еще что-то было, КГБ бы не нашел? Следователи даже знают наш домашний адрес в Швеции – они проверили всё. И официальное обвинение – чушь собачья. Они признали, что он якобы обманывал бизнесменов Дудко, Архипенко и Гришина: они инвестировали в предприятия, а Амид оставлял их деньги себе. Да это же все были его друзья! Их банально заставили написать заявление на Амида. Был еще эпизод с Барановой – в СМИ писали, что она якобы заплатила Амиду за каркасный дом, который в итоге не получила. Так вот, эта женщина в итоге забрала свое заявление. Она лично знала Амида, и когда увидела его на суде… Он сейчас похож на скелет, очень паршиво выглядит. Когда я смотрю его фотографии, буквально плачу.

Часть 4. Беларусь – страна, из которой пора валить

KYKY: Когда ваш брат был на свободе, уже появились громкие дела Муравьева и других влиятельных бизнесменов. Почему Амид не уехал?

Ф.Н.: Я хочу у него спросить то же самое. Примерно за полгода до задержания Амид приезжал к нам в Швецию, мы разговаривали о деле Муравьева, Чижа (генеральный директор «Трайпл» – Прим. KYKY). Он был в шоке, боялся, говорил: «А что мне делать? У меня там бизнес, семья, дом». При этом был очень уверен в себе, потому что думал, что находится в «зеленой» зоне – все законно, есть связи. До 2016 года он даже не был застрахован, и сигнализация у него в доме не стояла. Когда у человека всё хорошо, он не думает про брачный контракт или завещание – только когда ставят диагноз. Вот и Амид не думал. Он был лично знаком с многими, кто побывал в СИЗО и вышел. В том числе, с Чижом. Лично я до сих пор не понимаю, как он в СИЗО оказался, если картошку с Лукашенко вместе выкапывал.

KYKY: Но Чиж вышел. Вашему брату выставляли сумму, которую нужно заплатить, чтобы выйти из СИЗО?

Ф.Н.: Лично мы этот момент не обсуждали, но до меня дошли слухи, что Амиду предлагали выйти на свободу за несколько миллионов долларов. В любом случае, мой брат не смог бы заплатить государству такую сумму – у него нет таких денег. У нашей семьи тоже. В Швеции бизнес маленький, основной акцент всегда был на производства в Беларуси. Я знаю, что во время следствия были отправлены запросы во все банки, где находились счета Амида: шведский, латвийский, лондонский, но везде было пусто. Следователи искали «заначку», но не наши её. Я очень смеялся, когда узнал об этом.

У тех людей, кто смог выйти из СИЗО до суда, в отличие от моего брата, действительно были миллионы. У нас с Амидом – нет. Всё, что мы зарабатывали, вкладывали в новые проекты и себя же. Мы не отправляли деньги в Америку, Швейцарию. Мы молодые предприниматели, которые работают, зарабатывают и хотят жить сегодняшним днем: ездить на Lexus, строить дом уже сегодня, а не завтра – нам не хочется откладывать. Поэтому всё, что могли, у Амида уже забрали – предприятия. Но это не «живые деньги», а технология, которой нужен куратор. Как любит говорить Амид – шустрый предприниматель, который сможет сделать из дерьма шоколадку. А что могут «дяди», которые не знают, как включается компьютер?

Мне сказали, что людям, которые предложили Амиду выкуп, он отказал прямо в здании КГБ. Сказал, мол, раз он не виновен, почему должен платить.

Из-за этого его избили – насколько я знаю, даже повредили плечо. Я пытался рассказать об этом крупным беларуским СМИ, но они отказались писать, потребовали справку, заключение врача. Где я всё это возьму, если врача к Амиду не пускают? Про перелом я узнал от представителя посольства Швеции, который регулярно приезжает к нему как к шведу. Его адвокаты не могут свободно общаться с нами по телефону. И, несмотря на то, что это я им плачу, они не могут выехать за границу и рассказать мне про дело, пока идет следствие. Его адвокаты даже не могут свободно высказываться в суде, как это происходит в Европе, Америке. У беларуских бедолаг руки связаны.

KYKY: Вас не было на суде Амида, потому что вы боялись задержания? Вы вообще общаетесь?

Ф.Н.: Да, на суде меня не было. Когда началось следствие, в Швецию уехала и жена Амида вместе с детьми. Мы с ней являлись учредителями и директорами некоторых производств Амида – нас тоже могли отправить в СИЗО, могли нами манипулировать. Поэтому я и сейчас не могу приехать в Беларусь.

Впервые он смог нам позвонить из колонии в первых числах января – ему дали возможность раз в неделю звонить родственникам на десять минут. Естественно, в Швецию он звонит не за счет государства, мы сами пополнили ему карточку. Первый звонок Амид сделал жене и детям, второй, я думаю, будет родителям. Ну а третий уже мне. Сейчас мы общаемся через письма, адвокатов и посольство Швеции.

KYKY: Что с делом Амида происходит сейчас, вы подали ходатайство о пересмотре приговора?

Ф.Н.: У нас осталось две инстанции, где мы можем обжаловать приговор: минский городской суд и Верховный суд. Сейчас мы только пишем обжалование, пока не можем его подать – предстоит еще два исковых суда. У Амида хотят забрать дом, который он построил до того, как стал крупным бизнесменом. А текст обжалования зависит от исхода этих дел. Конечно, мы хотим, чтобы его выпустили из тюрьмы. Но если говорить о реальных вещах, я не думаю, что Амид выйдет из беларуской тюрьмы досрочно. Во-первых, государство так и не получило от него денег, во-вторых, остались обиды из-за «Барановичидрева» и проекта базы БВК в Новополоцке. Амид просто разбудил быка.

KYKY: В одном из интервью вы сказали: «Амид постоянно говорил, что Беларусь – прекрасная страна для инвестиций. Сейчас, рассказывая о Беларуси партнерам, мы говорим о том, что здесь можно попасть в тюрьму по нелепому обвинению». Когда Амида освободят, он уедет из Беларуси?

Ф.Н.: Первым самолетом. У него ничего не осталось в Беларуси – разве что дом, но и его заберут. И что ему тут делать, заново бизнес строить? Только псих на такое пойдет. А мой брат не сумасшедший.