Часть первая. Я — гей, и если для тебя это проблема, значит с нашей дружбой что-то не так

Впервые в Прайде я участвовал ровно пол (моей) жизни назад, в 2008-м — и это было в Беларуси. Наш маршрут занял всего 500 метров: от минского Дворца офицеров до цирка. Мне было 18 лет, до моего осознанного вступления в активизм оставалось еще целых шесть лет, но уже тогда мне хотелось высказать несогласие с вопиющей несправедливостью, которую я ощущал, но еще не мог сформулировать. С детским восторгом и гордо повязанным на шее пионерским пидорским галстуком я робко улыбался в объективы нескольких камер и, казалось, не совсем понимал, чем чревато такое невинное выступление (и какую я представляю опасность для общества, если верить гомофобным риторикам различного толка). 

Спустя некоторое время фотки с Прайда были замечены сокурсниками в музыкальном колледже имени Глинки, где от одной преподавательницы аудитория будущих музыкантов могла узнать, что: «Чайковский, действительно, был болен, но отчаянно боролся со своим недугом». Другая наставница и вовсе уверяла, что «использует всё своё влияние, чтобы положить конец моему преподаванию, если решу работать в музыкальной школе». Потому что то ли магическим образом, то ли воздушно-капельным путем (я так и не смог понять, как) я могу плохо повлиять на детей.

Эту уничижительную ложь, выдуманную невеждами и подлецами, я услышал в ответ на полный отчаяния крик о помощи: я открылся перед ней. Я был уязвим, мне нужна была поддержка — как раз тогда я переживал свой первый разрыв отношений. Мне казалось, нет больше смысла жить, раз первая «настоящая» любовь закончилась. Я просто не смог сдержаться и посреди урока на вопрос «Андрей, у тебя что-то случилось?», расплакался навзрыд прямо у рояля.  

Несколько месяцев меня пытались затравить, хоть и безуспешно. Я никогда не давал себя в обиду, и вступался за тех, кто не может постоять сам за себя. Так уж меня воспитали: слабых обижать нельзя. Мне казалось, что этому учат вообще все сказки, фильмы и книжки — доброте, уважению и справедливости. То ли мультики мы смотрели разные, то ли по-разному поняли их смысл — но вокруг меня происходило невероятное количество несправедливости, которую не просто поощряли, но и своими же руками творили вполне, казалось бы, приличные люди всех возрастов. Жестокость среди подростков берется не на ровном месте – им есть с кого брать пример.

На тот момент я уже начал вовсю открываться близким друзьям, не за горами был публичный камин-аут и, наконец, самый важный — камин-аут перед мамой. Для меня факт открытости и честности — ключевой, без которого никакие отношения невозможны: «Я — гей, и если для тебя это проблема, значит с нашей дружбой что-то не так». Уже тогда я понимал, что, принимая свою уязвимость и открываясь близким, я становлюсь сильнее, хотя бы потому, что не остаюсь с этим наедине. 

Мне всегда казалось, что уязвимая группа, осознавая свою уязвимость, автоматически получает возможность эмпатировать другим группам, которые сталкиваются с давлением, даже если основание для угнетения отличается. Как будто на подкорке автоматически щелкает кнопочка «солидарность против несправедливости», но не тут-то было…

Осознали ли продемократические беларусы себя уязвимой группой, которая подвержена риску репрессий просто по факту своего существования? Вроде да. Почему же тогда у многих не случилось прозрения: «А, так вот через что проходили ЛГБТК+ люди все эти годы!».

Вроде же очевидное сходство: для выживания приходится маскироваться.

Необходимость чистить «экстремистские» подписки, не носить красное с белым, удалять соцсети на пограничном контроле. Всё это оказывает сильнейшее влияние на психику: вам необходимо доказывать всем вокруг, что вы не являетесь тем, кто вы есть на самом деле — иначе к вам могут применить насилие, уволить с работы или лишить свободы. Именно в такой шизофриничной реальности приходится жить ЛГБТК+ людям в Беларуси и сейчас, и в 2020-м году, и в 2010-м, и в 1994-м. Ты либо проявляешь свою истинную форму и сталкиваешься со всеми возможными видами проблем, либо просто прячешься — одеваешься в правильные цвета, сливаешься с пространством, маскируешься.

Что помогает формироваться и объединяться социальным группам, субкультурам, гражданским движениям и нациям? Общие цели, потребности, и, конечно, общий опыт дискриминации и репрессий. В какой-то степени само наличие и интенсивность угнетения является важнейшим импульсом, определяющим степень и качество сопротивления в борьбе за себя, за нас и за вас. Примеров великое множество — движение суфражисток и его современная реинкарнация #metoo, Стоунвольское восстание и продолжающее своё развитие движение за права ЛГБТК+ людей в США, движение против расовой сегрегации и вытекающее из него #blacklivesmatter.  

Совершенно необязательно проштудировать труды Мишеля Фуко и Джудит Батлер от «А» до «Я», чтобы понимать принципы и механизмы, которые используют авторитарные и тоталитарные системы для удержания власти. Все беларуски и беларусы, каждый и каждая без исключения, являются винтиками, пружинками, колёсиками, рычажками, шестеренками огромной системы угнетения в Беларуси. Вопрос лишь в том, осознаем ли мы свою ответственность за происходящее — и сопротивляемся ли мы этой машине. 

Договориться всем нам мешает принцип «разделяй и властвуй», довольно эффективно используемый системой (опыт НКВД, привет). Пока единичные «бракованные», «неправильные», опасные для системы шестеренки выясняют между собой, что же важнее, язык (великая нация) или права человека (включая всякую пидорасню), их гораздо проще нейтрализовать поодиночке.

Часть вторая. Если ты не реагируешь, когда репрессируют «маргиналов», однажды репрессируют и тебя 

Давайте сравним, как беларуская власть относится к геям и бчбшникам — ведь несмотря на явные различия, есть и сходства в отношении системы к  этим двум социальным группам: 

Вряд ли я кого-то удивлю фактом, что досмотр телефонов и переписывание паспортных данных без каких-либо правовых оснований просто незаконны. Подобная практика по отношению к ЛГБТК+ людям применялась задолго до 2020-го.  Создание «ЛГБТ-картотек» — глубоко советская репрессивная история, в основном против геев, которая перекочевала практически без изменений в современную Беларусь. Облавы на гей-клубы в Беларуси случались постоянно (2013, 2017, 2018), хоть и опубличивать эту информацию удавалось далеко не всегда. В том числе потому, что в обществе наши проблемы воспринимались как маргинальные. Какой смысл заявлять публично о насилии со стороны власти, если люди такое положение дел, в общем-то, одобряют? Разные поколения ЛГБТК-активистов/ок на протяжении всех лет независимой Беларуси пытались донести простую истину, что на наши проблемы как уязвимой группы нельзя закрывать глаза, потому что они касаются всех, но…  

В каком-то смысле можно утверждать, что система годами оттачивала свои репрессивные приемы на «маргиналах», а потом применила все эти навыки к продемократическим беларусам.

Своеобразная преемственность и «бумеранг» репрессий в действии: несправедливость, которую мы молчаливо позволили по отношению к другим, в какой-то момент обернулась против нас/вас. 

Вот еще пример — двое парней погибли в Беларуси, защищая своё человеческое достоинство. Михаил Пищевский отказался пропустить гомофобные оскорбления в адрес себя и своих друзей, а Роман Бондаренко не смог сидеть сложа руки, наблюдая как «неизвестные» без опознавательных знаков срывают БЧБ-ленты на Площади перемен. 

Чем отличается «Кто здесь пидор?» от «Я выхожу!»? В чем отличие «неизвестных», бросающих протестующих в бусики без номеров, от подпившего «хулигана», который выкрикивает гомофобные оскорбления в адрес выходящих из гей-клуба людей?    

Что означало бы признание причастности силовиков к смерти Романа Бондаренко? Что ответственность за его смерть — на государстве. Что означало бы признание мотива гомофобии в деле Михаила Пищевского? Что в обществе есть проблема, которую не хотят решать — и это ответственность как государства, так и общества. 

Кстати, а много ли вы знаете жертв преступлений на почве гомофобии в Беларуси? Наверное, вы ничего не слышали про убийство Ивана Сушинского, владельца гей-клуба «Оскар» в Минске в 2001-м году? В курсе ли вы о «гей-сафари», весьма популярном развлечении гомофобной молодежи нулевых? Может быть вы слышали «Оккупай-педофиляй» и их охоте на геев в 2010-х? Даже приблизительное количество жертв невозможно подсчитать – в этом смысле и обществу и государству одинаково удобно «перевернуть страницу», стереть и забыть. Именно это и происходит с жертвами гомофобии. Сохранить память даже об одном человека в такой ситуации — колоссальный труд. 

Здесь кроется важный нюанс: права человека могут нарушаться только по вертикали — государством по отношению к гражданам — так как именно государство обязано защищать наши права. Для этого создано множество механизмов: Декларация прав человека, Пакты и Конвенции ООН, Конституция, в конце концов. Эти юридические рельсы должны защищать от насилия, пыток, дискриминации и гарантировать свободу и уважение человеческого достоинства всех, включая ЛГБТК+ людей. 

Но гомофобия существует в обеих плоскостях: государство-граждане (ось абсцисс) и общество-граждане (ось ординат), что подвергает нас более широкому спектру угнетения, оставляя меньше безопасного пространства. Согласно опросу 2019-го, лишь 1% ЛБТК-женщин обращались в милицию, оказавшись в ситуации насилия или дискриминации на почве сексуальной ориентации/гендерной идентичности. А на вопрос, где чаще всего лесбиянки, бисексуалки, трансгендерные женщины и квир-люди могут столкнуться с насилием в Беларуси, 71% респондентов/ок ответили — «дома, со стороны близких». Это показывает наше положение как безвыходное, когда и государство, и общество, и даже твоя семья — потенциальная угроза безопасности.

Серия «покаяльных» видео геев в провластных каналах сделала очевидным факт: гомофобия — один из инструментов диктатуры, к которым прибегают, чтобы разобщить нас, «перенаправить» ненависть в нужное системе русло. Однако если силовая машина и фабрика пропаганды подконтрольна на 100% режиму, то гомофобия без поддержки общества просто не сработает — в наших силах обезоружить противника. А если научимся, как нейтрализовать хотя бы один элемент системы угнетения, глядишь и разберемся, как это сделать с остальными. 

С одной стороны, я устал доказывать, что ЛГБТК+ люди уязвимы, при этом я убежден, что осознание своей уязвимости даёт истинную силу, освобождает от идеи необходимости соответствия некоему идеалу. И наоборот: неспособность признать свою слабость ведет к катастрофе — в этом случае тебе необходимо ежедневно демонстрировать свою силу. Но если признать, что идеала нет, пропадет нужда превентивно проявлять насилие, то есть бить первым, чтобы твоей уязвимости не заметили. Как пример: гетеро мужчины боятся, что геи будут относиться к ним также, как они — к женщинам. Это ощущение угрозы, якобы исходящее от гомосексуальных мужчин, берет своё начало в токсичной маскулинности, в которой взрослеют молодые гетеросексуальные парни. Вы правильно поняли: гетеросексуальные мужчины в рамках патриархата также уязвимы. Большинству из них априори не суждено соответствовать всем его идеалам, из-за чего они испытывают колоссальное давление. Патриархату неинтересны настоящие проблемы живых мужчин — он оперирует архетипами: отца, защитника, добытчика.

Если мы согласимся с фактом, что патриархат угнетает как женщин, так и мужчин, то не сможем отрицать и следующий тезис: гетеронормативность угнетает как и ЛГБТК+ людей, так и цис-гетеро людей. А потом возникает совсем дикий нежданчик — диктаторский режим в Беларуси угнетает не только беларускоязычных, но и русскоговорящих! Как гетеро- так и гомо-, би-, пан- и ансексуальных, цис-, небинарых и трансгендерных людей. И даже, представьте себе, интерсекс людей. Всех по отдельности, комбинируя уникальные рычаги давления для каждой группы. 

Но есть кое-что, что нас объединяет. Мы все — беларусы. Не по паспорту, не по языку, не по вере, не по сексуальной «правильной-традиционной» ориентации. А по факту простой комбинации: любовь к своей стране, желание изменить её к лучшему и уникальные опыт лавирования на волнах пи*деца диктатуры. 

Мы сможем договориться о конкретных изменениях, если перестанем клевать друг друга и помогать режиму успешно реализовывать принцип «разделяй и властвуй». Мы будем долго и неустанно спорить за наши идеалы и ценности — мы можем не соглашаться и ранить друг друга, не всегда понимая, почему вторая сторона обижается. Это нормально. Важно иметь мудрость и смелость, чтобы признать свои ошибки и взять на себя ответственность за боль, которую мы причинили. И тогда, в ситуации истинного примирения, всем без исключения станет очевидно, что не такие уж они разные, наши идеалы и ценности.

Часть третья. Решите задачку вместе с Андреем 

Все тезисы, изложенные выше, построены по схеме, где есть общее «но»: в системе угнетения, какой бы она не была, место под солнцем зарезервировано лишь для небольшой группы самых лояльных, «правильных» людей, которые максимально соответствуют (или очень хорошо притворяются) всем возможным нормам системы.

В руках самых привилегированных сконцентрированы все ресурсы, необходимые для удержания власти. Все три изложенные выше системы являются изолированными, элитарными, исключающими и репрессивными. Но как именно в этой системе распределяется насилие?

Вы можете вполне уверенно поддерживать режим, но при этом немного любить беларуский язык и иметь неосторожность заговорить на нем «не в то время не в том месте» — и вот вы уже под прицелом. Даже будучи лояльными, вам необходимо знать все «коды доступа», чтобы не быть ошибочно принятыми за «неблагонадежных». Ирония в том, что эти коды могут часто меняться, и первыми про изменения узнают, конечно, элиты, а уже когда-то потом решение спустят до «обыкновенных» людей. И происходит своеобразная гонка на выживание: все, кто не успел «переобуться» в стремлении соответствовать новой (или хорошо забытой старой) норме, могут стать «козлами отпущения» — то есть устрашающим примером, закрепляющим в обществе страх не успеть вовремя правильно сгруппироваться. 

Как определить, кто лояльный и «нормальный», кто лояльный и «неправильный», а кто и нелояльный, да и еще и «ненормальный»? Умение различать эти группы между собой и оказывать на них соответственно разную степень давления или поощрения — и есть секрет успешного применения метода «кнута и пряника» любым авторитарным режимом.

Критерии лояльности режиму всегда четкие, простые и неизменные, они легко подтверждаемы или опровергаемы. Создаются и контролируются напрямую элитами, а значит любой, даже самый лояльный и влиятельный человек может в одно мгновение быть объявлен врагом. Критерии же социальной нормативности сложны, флюидны и многогранны. Они формируются и изменяются на основании множества факторов, среди которых есть общественные отношения, а значит и контроль над ними частично принадлежит каждой и каждому из нас: слепо следуем ли мы пропаганде ненависти или же противопоставляем ей пропаганду уважения и любви.

Чтобы лучше разобраться, давайте решим небольшую социологическую задачку.

Дано: 

Репрессивный аппарат А. господина Г. подвергает репрессиям и системной дискриминации граждан страны Б — в рамках созданной им тоталитарной системы при помощи принципа «разделяй и властвуй», метода «кнута и пряника», пропаганды ненависти, патернализма и патриархата по оси Y (вертикаль).

В свою очередь, сами Б по оси X (горизонталь) подвергают насилию, стигматизации и социальному исключению ЛГБТК людей в рамках патриархальной гетеросексисткой системы, которая пересекается с риторикой А. Г. 

Найти: 

Изучите две диаграммы и найдите общий знаменатель между расширенными значениями переменной Б — «М», «Ж» и «ЛГБТК». 

Решение:

Каждое из значений «М», «Ж» и «ЛГБТК» имеют четыре позиции и размещены на диаграмме в зависимости от двух характеристик — лояльности государству и соответствию нормам общества: 

++ лояльные и нормальные
+- лояльные и ненормальные
-+ нелояльные и нормальные
-- нелояльные и ненормальные

Соответственно, в каждой из этих позиций переменные будут принимать разное значение в зависимости от довлеющих на них факторов: 
⇡ и ⇣ по вертикали — привилегии либо репрессии со стороны государства; 
 ⇢ и ⇠ по горизонтали — уважение или неприятие со стороны общества. 

Таким образом, пространство делится на зоны исключительных привилегий (право верх) и исключительного угнетения (лево низ), а также две зоны смешанных значений. 

Обратите внимание на зону госрепрессий и общественного уважения (-+), в ней три переменные выстроены в линию перпендикулярно оси государства — это значит, что при определенном уровне принятия общества даже в ситуации давления со стороны режима на плаву могут удержаться даже уязвимые группы. Назовём её Линией равенства.

Здесь важно пояснить: да, критерий нормальности (или нормативности), который позволяет получить некоторое количество принятия и одобрения в обществе, применим ко всем переменным, в том числе и к маргинализованным группам. Как гетеросексуальные мужчина или женщина могут совпадать или не совпадать с ожиданиями, которые выставляет перед ними патриархальное общество, так и ЛГБТК человек может приобрести некоторый объём принятия. Например, если он_а не «пропагандирует», то есть не призывает к равенству и соблюдению прав, не «выпячивает», то есть мимикрирует под гетеросексистское большинство, а ещё лучше – его развлекает.

Вот, например, Борис Моисеев, которому недавно установили почетную доску в Могилеве, хоть и был открытым геем, но как раз принадлежал к переменной ЛГБТК++. Он никогда не выступал против режима, не бросал вызов нормам общества в реальной жизни, работая только в узкой и относительно либеральной сфере искусства, находя большое количество поклонников и признание своего творчества даже среди гомофобного большинства. 

На второй диаграмме каждой переменной присвоено числовое значение, что позволяет вычислить общий объём привилегий/угнетения, сложив четыре значения.

Показательными являются совпадения значений различных переменных в разных зонах. Лояльные и ненормальные ЛГБТК (+-) имеют значение -2,  испытывая на себе социальное давление общества, но за счет лояльности режиму могут пользоваться некоторым количеством привилегий, хотя и находясь в самой нижней части смешанной зоны +-. Столько же очков имеют и нелояльные ненормальные М (--), которые хоть и испытывают на себе репрессии со стороны режима, но оказываются в самом верху зоны исключительного угнетения, оставляя глубоко позади всех остальных.

Даже не соответствуя всем «стандартам качества» мужчин, их привилегированное положение в иерархии патриархального общества позволяет им оставаться на плаву относительно других переменных даже в зоне абсолютного угнетения. Как говорится, «лучше быть диктатором, чем голубым», «пусть и пьющий так хоть не бьёт», «boys should be boys» и другие прелести патриархального мышления, в котором мужчинам прощается практически всё, а вот к женщинам общество выставляет куда более серьезные требования и значительно жестче наказывает за несоответствие оным.

Часть четвертая. Тебе не справиться в одиночку 

Нам пора осознать, что главная задача элит в авторитарной системе состоит в сбалансированном распределении насилия среди разных групп. Таким образом, чтобы даже при наличии подавляющего большинства нелояльных граждан, создавалась ощущение монолитной, незыблемой поддержки значительной части общества. Для того, чтобы этой поддержкой заручиться, действительно должна сохраняться видимость справедливости в рамках нравственных и моральных ценностей данного конкретного общества. Для этого и нужно «уровнять» всех, мол: «Смотрите, если вы лояльны режиму и не пропагандируете извращения, даже геи в нашем справедливом государстве живут достойно!».

Вот и недавно, признав открыто, что в Беларуси, «этих людей достаточно», Солнцеликий все досье ЛГБТ-сотрудников в своем аппарате на самом высоком уровне пристально изучил, и резюмировал: «Дай бог, не-геям так работать, как они!». В этом и заключается патерналистское предложение, когда взамен на лояльность ты получаешь безопасность и привилегии. Таким образом даже  маргинализированые в обществе группы, насилие по отношению к которым не встречает особенного несогласия масс, могут быть инструментализованы режимом, чтобы показать своё «великодушие». С посылом: «Даже самые низкие в иерархии классы могут получить привилегии, а ведь безопасная зона не резиновая, значит «нормальные люди» могут в какой-то момент лишиться своих». 

К сожалению, граждане довольно быстро адаптируются к динамичному и изменчивому «балансу равенства», чтобы сохранить рассудок, закрепляя логику: «Раз уж мы страдаем, то и все остальные должны страдать — тогда мы одинаково несчастны. Вот она, справедливость». Это очень хитрый защитный механизм психики, которой нужно упростить мир вокруг нас таким образом, чтобы сохранить его ясную и понятную картину. 

Авторитарная система умело пользуется этими приемами, постепенно загоняя сознание недавно еще вполне здравомыслящих людей в угол. В первую очередь нужно избавиться или хотя бы нешуточно запугать всех нелояльных, склонных к инакомыслию и заведомо не вписывающихся в нормы общества, которые находятся в минусовых значениях осей. А в плюсовых значениях окажутся самые лояльные государству и уважаемые в обществе люди. Вот и получается, что мы все равны перед репрессивной машиной режима, но кое-кто среди нас все равно ровнее за счет социальных норм, которые, напоминаю, формируются обществом – а значит и каждым из нас.

В системы угнетения/социального исключения вовлечены мы все, но страдаем от неё по-разному. Например, женщин убивают в основном мужчины, зачастую — бывший или нынешний супруг или сожитель. Мужчины в свою очередь страдают от токсичной маскулинности, не имея возможности проявлять полноценно свои чувства и блокируя все проявления слабости, отказывая себе в праве быть уязвимыми, что приводит к различным ментальным расстройствам и зависимостям, аутоагрессии, невозможности заботы о себе и своем здоровье, ранней смертности и самоубийствам.

Воспитывают молодых мужчин в основном женщины, которые на протяжении всей своей жизни были подвержены довлеющему влиянию патриархата. Кроме этого, на женщинах лежит несоразмерно большое количество обязанностей в быту и воспитании детей. Большое количество барьеров в построении карьеры не позволяет им вырваться из замкнутого круга и реализовать свой потенциал в других сферах жизни, кроме семейной. А значит, подсознательно эти патриархальные установки продолжают передаваться из поколения в поколение.

Гомосексуальных, бисексуальных и транс-людей, которые выросли в той же самой гетеронормативной системе и вынуждены преодолевать в процессе своей социализации её невероятное давление, в основном убивают гетеросексуальные цисгендерные люди.

Кроме того, что все вышеперечисленные социальные группы находятся в иерархичных отношениях между собой, они также вступают в определенные отношения со структурами власти. И там их положение зависит не только от политических взглядов  и лояльности («ябатька», анархист или змагар), но и от исходного набора привилегий в данном конкретном контексте: класс, цвет кожи, язык, гендерная и сексуальная идентичность, вероисповедание. 

Получается, патриархат и гомофобия — важные элементы функционирования машины репрессий в тоталитарной системе, а значит, вступившись за нас, вы нарушите механизм её работы. В этой системе все взаимосвязано, но всегда есть абсолютно конкретные люди, страдающие от абсолютно конкретной несправедливости здесь и сейчас, которую совершают или активно/молчаливо одобряют абсолютно конкретные люди, именуемые большинством. 

Роли могут меняться. Еще вчера ты был в безопасном большинстве, а уже сегодня по какому-то признаку под прицелом находишься сам.

Вот тогда-то ты, начав бороться за свою жизнь, поймёшь одну простую истину: остановить бесконечный круговорот насилия могут именно те самые безмолвно одобряющие его люди, находящиеся в безопасном кругу этой системы.

Все, что тебе остаётся, оказавшись под прицелом — это кричать, сопротивляться и просить о помощи. В одиночку тебе не справиться, но если твои призывы о помощи будут услышаны — порочный круг будет прерван.