Если слышишь женские крики – это идёт «воспитательный процесс»

«Чего я только ни увидела за 24 года в своей родной Чечне! У меня большая родня, и практически в каждой семье мужчина избивает свою жену, а братья – сестёр. Причем это поведение настолько крепко впиталось в наши реалии, что в детстве мне даже казалось, что это норма. Я видела в школе избитых девочек: ссадины на руках, ссадины на лице, разбитые головы. Слышала женские крики от соседей – это значило, что в доме проходит «воспитательный» процесс. Подрастая, я уже начинала понимать: наверняка можно жить иначе. Я помню, как в школе ко мне приставал парень, а я ему разбила нос. Был сильный скандал, но родня оказалась на моей стороне. Все прекрасно понимают уровень изнасилований в стране – он зашкаливает. Ни один родитель не желает этого своей дочери, хоть все и уверены, что во всем виновата женщина. 

Уже будучи в старшей школе, я стала увлекаться феминизмом. Найти себе единомышленниц очень сложно: большинство девушек максимально мизогиничны и уже с самого детства забивают на учебу. Они уверены, что залог счастья – это замужество. Было трудно найти «своих». Поначалу всё это напоминало некий «Бойцовский клуб» с его первым правилом («никому не рассказывать о Бойцовском клубе» – Прим. KYKY).

Как раз в это время начинала распространяться радикальная группа, основанная молодыми религиозными парнями, она еще известна как «Карфаген». Люди удивляются: откуда в мире появляются всякие террористические группы? Они начинаются с малого, и типичный пример – те же радикальные паблики, в которых парни обсуждают, как выследить девушку, выкладывают видео и фото «воспитательных бесед» с женщинами, многие даже умудряются похищать девушек. Эти парни выслеживали моих единомышленниц. Данные о девушках сливали другие девушки, которые не готовы что-либо менять, которые трусливы и зависимы от мужчин. Лично я не осуждаю их, ведь мы слишком долго живем в страхе. Парни угрожали, травили в интернете, травили на улице. На самом деле, открытых страниц в социальных сетях у «активных» девушек до сих пор нет, потому что это опасно. Мы постоянно проводим семинары по кибербезопасности, рассказываем, как зашифровать компьютер – это действительно важно. Искать помещение для семинара нереально, очень небезопасно – любой может слить информацию сторонникам традиционных чеченских отношений. Поэтому обычно  собираемся у кого-нибудь дома.

«Меня один раз похищали»

Когда наше движение только начиналось, нас было четыре девушки и нам было примерно по 16 лет. Меня один раз даже похищали. Прямо на улице запихнули в машину, надели на голову мешок и сказали, что обольют кислотой. Я тогда перепугалась, но спасло то, что перед этим прочла книгу Фуко «Надзирать и наказывать» и каждый день внушала себе, что страх никогда к хорошему не приведет. Я тогда сказала, что не знаю, о чем вообще речь, начала цитировать какие-то законы и Уголовный кодекс. Они замялись и отпустили меня. Теперь я всем девушкам говорю, что они должны читать законы и знать свои права – это пугает и настораживает радикальных идиотов. Но после этого инцидента мне пришла идея заниматься самообороной. Не драться, как ниндзя, а просто научиться обороняться, чтобы была возможность вырваться и убежать.

Совместными силами мы организовали подпольные уроки самообороны. Ведет их женщина, ее отец – крутой тренер по единоборству, он с самого детства учил ее. Я даже не представляла, что эти уроки наберут такую популярность, сарафанное радио все-таки работает. Как ни странно, против самообороны никто не выступал и не пытался прикрыть лавочку. Сейчас есть пять групп, в которых занимается по 15 девочек. Есть три группы, в которых занимаются маленькие девочки – в основном  дочери девушек из взрослых групп. Было пару конфликтов, когда приходили мужья и возмущались – мол, им не нравится, что жены посещают такие курсы. Пришли и говорят женам: «Пошли домой, там родные возмущаются, думают, что я бью тебя». Чувствуешь, какой эгоизм? Они даже не понимают, что самооборона, в первую очередь, делает тебя сильнее психологически, закаляет. А у них на первом месте стоит родня, которая в жизни не заступится, если муж будет гоняться за тобой с топором по улице.

Мои родители против моих взглядов, они до сих пор не догадываются, что у нас много единомышленниц, что мы сотрудничаем с правозащитниками. Они думают, это всё на уровне чтения книг и упорства против замужества. Можно сказать, несерьезно воспринимают. Но они приняли мое желание пойти учиться в университет, а так делает не каждый родитель из Чечни.

«Когда смерть дышит в затылок, будешь бежать куда глаза глядят»

Хуже всего, конечно, ЛГБТ-ребятам. Двум девушкам удалось помочь уехать. Я лично не работала с геями, но знаю, что им сложнее всего. Родные люди – братья, сестры, родители, бабушки – сдают гомосексуальных родственников в полицию. Если в парне что-то вызовет подозрение, он может пропасть без вести. Сбежать очень сложно: нужно иметь много денег (но тут помогают неравнодушные люди), нужно соблюдать безопасность и, конечно, решиться на такой шаг. Мне кажется, когда смерть дышит в затылок, будешь бежать куда глаза глядят. В таких случаях человеку нужно просто пропасть без вести. Как понимаете, сделать это достаточно трудно. У нас есть товарищи в Беларуси, которые готовы помочь в случае побега человека из Чечни. Не просто спрятать, а помочь с документами, с укрытием, с финансами. Не каждый может на такое пойти, потому что в деле будет замешан не просто участковый, а международный розыск и прочие политические штуки.

Ребят, которые сбегают, просим первое время жить без телефона, чуть позже – приобрести новый телефон и несколько симок, чтобы поддерживать связь с проверенными и самыми близкими людьми. При себе стоит иметь огромное количество денег, причем наличных. Сбегать всегда дорого. Недавно одной девушке-лесбиянке мы с горем пополам собрали около тысячи долларов, но даже этого ничтожно мало. С деньгами помогают ребята из-за рубежа, прямо присылают на карточки. Работать с этим стараемся тоже очень осторожно, у нас несколько счетов, чтобы не возникало лишних вопросов. Почему важны наличные? Потому что по кредитной карте легко вычислить местоположение. И если у беглеца есть личная карточка, мы просим, чтобы он заблокировал счет и избавился от неё.

Чтобы сбежать, нужно тщательно проработать свой путь. Не стоит верить даже онлайн-друзьям. Доверять можно только тем людям, контакты которых мы даем. Лучше всего переезжать в другую страну, даже в крупных городах Чечни не очень безопасно. Главное – пересечь границу. Покупать междугородние билеты нужно не из своего региона, а  делать это из какого-нибудь города, который далек от родного. Девушки из небольших городов Чечни в основном сбегают из-за нежелания выйти замуж. Раньше мы помогали им, но сейчас больше консультируем. Финансово помогаем только лесбиянкам и трансгендерным женщинам – только потому, что у них риск быть убитыми намного больше. Конечно, когда ситуация совсем плохая, мы всегда стараемся помочь.

«Чувствую, рано или поздно мне подбросят наркотики»

Как ни странно, в самом начале своего пути я думала, что среди старшего поколения нет женщин-феминисток. Но я была не права: женщины, у которых по пять детей и у которых есть уже внуки, активно помогают нам. Многие даже предлагали приютить у себя девушек, которые сбежали от побоев своих мужей.

Стать феминисткой в Чечне страшно было лишь поначалу. Сейчас активно идут изменения, хотя, конечно, много выгорания, много слез. Но я вижу, что ситуация меняется. Маленьких девочек уже учат немного иным вещам – например, образование уже становится в приоритет. А ведь еще поколению моих одноклассниц в большинстве было всё равно, как и на кого учиться. Теперь есть интернет – это важно, потому что это защита. Всегда можно опубликовать скриншот угроз, просьбы помощи. Иногда и сейчас бывает страшно, когда девушки показывают, как им угрожают молодые люди: и изнасилованием, и тем, что кислотой обольют, и другими видами расправы. Но я чувствую, что нас становится больше, это придает вдохновение. 

Если честно, я сама планирую побег, только в более дальние страны, чем Беларусь или Казахстан. Посвящать жизнь борьбе мне не хочется. Я чувствую, что рано или поздно мне подбросят наркотики или еще что-нибудь, из-за чего я отправлюсь в тюрьму лет на десять. Да и родители давят разговорами о замужестве, я уже «старая дева» по меркам нашего общества. Учу английский, коплю деньги, изучаю все возможные варианты, где можно спрятаться и никогда не вспоминать свою родину».